Шерше ля фам или сомики, сомики, где вы? Алексей Горяйнов

О гигантских сомах Андрей начал мечтать еще в Москве задолго до поездки в Астаханские степи. И потом в дороге, лежа на походном барахле, которым был завален салон микроавтобуса, не раз повторял:

– Вода в этом году высокая, то, что надо, сомы в ильменя обязательно зайдут, – при этом он всей пятерней почесывал свою редкую, кудлатую бороду, поправляя сваливающиеся на кончик носа очки.

Было жарко, особенно когда за окном стали простираться голые калмыцкие степи с разбросанными зеркалами воды. Свернув с шоссе и пробравшись дальше в дикую глубь, мы остановились у одной из дамб, которые  попадались на протоках. Палаточный городок раскинули на пригорке, чтобы обозревать просторы.

Еще лагерь до конца не был благоустроен, а Андрей схватил спиннинг и отправился на дамбу, пообещав, что он через каких-нибудь полчаса принесет нам щуку с руку или на худой конец здоровенного окуня-горбача.

Мы простили энтузиасту его вольности и вдвоем с Иваном продолжали оборудовать кухню, а Гошу попросили развести костер и раскурить кальян. Когда кухня и кальян были готовы, мы сели подымить, потому что на рыбалку из-за темноты идти было поздно, да и небо над степью открылось слишком уж хорошее, с крупными звездами. Пели лягушки, что-то возилось в камышах, перекликались степные птицы. Гармонию естественных звуков не хотелось нарушать банальным разговором, поэтому ждали Андрея молча.

Наконец он вернулся с садком набитым окунями и щуками. Для низовьев Волги рыба была мелковатая.

– А где же твои хваленые сомы-великаны и зубастые крокодилы? – подсмеивались мы.

– Погодите, еще не вечер. Надо накачать лодку и завтра сранья идти ниже по протоке.

На утро они с Гошей поехали за новыми трофеями. Вернулись грустные с двумя некрупными щучками.

– Крупняк блесны игнорирует, – недовольно пробурчал Андрей, садясь завтракать.

За столом охотники за великанами решили, что надо делать снасточки с живой рыбкой и ловить на поплавок в проводку. На вечернюю зорьку они уплыли в полной уверенности, что поймают невиданные трофеи. Но не тут-то было.

По возвращению Андрей цедил сквозь зубы, устанавливая на место сползающие с переносицы очки:

– Стерва, зубастая, снасточку откусила. Ну, ничего, я ей такой капкан сделаю…На три кевларовых поводка сядет, как миленькая.

Целый день они с Гошей мастерили щучьи оснастки и ловили для наживки крупную красноперку. Вечером привезли с рыбалки трехкилограммовую щуку и двух маленьких сомят.

– Крупные сомы почему-то посветлу не берут, – с печалью в голосе садился ужинать Андрей. – Да и щуки то же. Разве это трофей… Ладно, пойдем завтра на ночную ловлю.

К вечеру следующего дня специальные донки для ловли сома были готовы. Соблазнились покараулить ночного великана и мы с Ваней. Вся наша компания вооружилась налобными фонариками и сидела на корточках на дамбе перед своими воткнутыми в грунт донками, в темноте чем-то напоминая инопланетян. Ловили на лягушат, которых на вечерней зорьке сообща искали в лощинах. Часов в одиннадцать мертво висящие колокольчики вдруг, как по команде, ожили. Но, к сожалению, лягушатами соблазнились сомята массой всего от двух до 4 кг. Ночные бдения в последующие дни ничего нового не принесли. Более солидные сомики, как ласково называл эту рыбу Андрей, почему-то клевать не хотели.

Такое однообразие вскоре надоело. Все, кроме Андрея, загрустили, предпочитая ночной рыбалке созерцание звездного неба под кальян. Один Андрей не унимался – все экспериментировал со снастями, надеясь исхитриться и заловить великана.

Наконец и он сдался. Стал больше времени проводить в лагере, раздумывая, чем бы еще заняться. А однажды, наблюдая за молодыми калмычками, которых местные рокеры привезли покупаться, стал уговаривать нас поехать в ближайший поселок на дискотеку. Причем аргументировал тем, что калмычки очень податливы в любви. Мы отмахнулись: не за тем ехали за тысячи километров. Но Андрей не в силах забыть смуглых девиц, еще несколько дней подряд уговаривал нас отправиться на поиски любовных приключений. А потом, видя нашу леность, вообще предложил выписать жриц любви прямо в лагерь. Он говорил, что любовь на одну ночь теперь можно купить везде, и особенно в захудалых поселках. Мы стойко отбрыкивались. Но парен, похоже, идею свою не оставил. Он ходил задумчивый.

Однажды скуластый пастух пригнал к нашему лагерю стадо коров. Калмык сидел на бугорке, попыхивая папироской, а его рогатые подопечные, зайдя по загривок в воду, спасались от многочисленного гнуса. Мы сначала возмутились, что пастух своей скотиной портит нам природную картину, но старик оказался знатоком рыбалки и, кстати, сообщил, что в нашу протоку иногда заходят просто огромные сомы. По его словам неделю назад он гонял сюда стадо, и им было замечено, что усатые великаны сдаивают у коров молоко. Он сам видел, как огромный сом пробрался по мелководью и сосал у коровы вымя. Пастух уверял нас, что подлые рогатые идут к сомам, как к дояркам, чтобы получить облегчение, потому что молоко распирает им вымя.  И именно в эту пору, когда кругом много сочной травы.

Мы только посмеивались. Один Андрей был серьезен. После ухода пастуха и его стада он предложил нам заняться изготовлением специальных жерлиц для ловли крупного сома на мелководье. Но нам рыболовных экспериментов уже хватило. Тогда он снова стал предлагать ехать к калмычкам. Мы с Ваней только улыбнулись.

Гоша даже заметил: У тебя какие-то однобокие интересы: бабы или рыбалка.

– А то, – с вызовом посмотрел Андрей и ушел в свою палатку.

Ближе к вечеру Гоша раскурил кальян, и мы, как обычно сели полукругом, чтобы полюбоваться загорающейся на горизонте зарей. Только Андрея с нами не было. Гоша сказал, что он затосковал и должно быть уже залег спать. От этих слов почему-то всем стало грустно. Ваня, чтобы оживить тишину, стал рассуждать о далеких цивилизациях. Он рассказал, что астрономы недавно открыли звезду, которая находится от нашей планеты на расстоянии 200 тысяч световых лет. Что, якобы, вокруг этой звезды крутятся планеты, с условиями обитания близкими к планете Земля. Но нам от этих слов почему-то стало еще тоскливее.

Заря распалялась. Косяки гусей и стаи уток летели на ночное жнивье. В осоке кричала выпь, и щебетали какие-то птицы, устраиваясь на ночлег. Хоры лягушек временами заглушали все звуки. Вдруг неясно послышался еще один певучий, и вроде бы человеческий голос, доносившийся из-за палаток со стороны протоки. Все вынырнули из-под кухонного тента и увидели силуэт Андрея. Товарищ наш бродил в чем мать родила по мелководью – только неизменная трубка торчала в зубах.

– Что это он там бродит? – Гоша подозрительно прищурился.

– Кто его знает. Может, лягушек высматривает? – предположил Ваня.

– Да лягушек в садке столько, что Андрюха хочет из них жаркое делать. Тут другое…

И вдруг до нас отчетливо донеслось: «Сомики… сомики… где вы?! Сомики… сомики… где вы?!» Андрей остановился, пошатнулся, боясь оступиться на глубину, прислушался, пыхнул ароматным заграничным дымком и снова запел: «Сомики, сомики, где вы?! Сомики, сомики, где вы?!»

А я, оглядев округу, подумал: «Как же прекрасна весной ночная Астраханская степь…»