В одной лодке с генералом

Саня Петров повез меня с поезда, прямо на пляж военного санатория, где он работал водолазом-спасателем. Пропуская через КПП нашу «Ниву», молодой солдат сонно козырнул нам, на что Петров прорычал в открытое окно:
– Не спать, зольдатен! Враг не дремлет!
Наконец открылось долгожданное Черное море, точнее бухта, окруженная горами.
Выходя из машины возле пункта выдачи лежаков, Саня снова в своей странной манере обратился к оказавшемуся здесь ефрейтору – тот был в униформе, темных очках и почему-то в тапочках на босу ногу:
– Как служба, зольдатн? Генерала не видел?
– Дженераль в ангаре, хотят на рыбалка выходить, – нарочно коверкая слова, подыграл служивый.
Мы прошли в алюминиевый ангар и увидели двух мужчин возле моторной лодки «Казанки», водруженной на специальную тележку. Один был в робе, худ и чумаз; другой – полный – в хорошем джинсовом костюме и дорогих кроссовках. Оба возились с тентом, устанавливая его над моторкой, точнее, гремел инструментом только чумазый, а «чистенький» лишь слегка придерживал стойки тента пальцами.
– Вот, товарищ генерал, мой друг писатель, – представил меня Петров «чистенькому», – я вам о нем рассказывал. Очень хочет пойти с вами на рыбалку.
– Ну что ж, очень рад познакомиться, – генерал широко, приятно улыбнулся и протянул мне крупную ладонь, – наслышан, наслышан о вас. Значит, ставридку приехали половить?
– И ее тоже, – отвечал я, инстинктивно вытягиваясь перед столь важным чином (говорили, что нынешний пенсионер еще совсем недавно командовал целой армией).
– Вот сейчас Костя тент сделает и можно, прям, и ехать, о-дно-зна-чно, – закончил он по слогам.
– Сегодня? – удивился Саня. – А погода вас не пугает? Как бы не объявили штормовое предупреждение.
– Николай Петрович шторма не боится, – как-то двусмысленно сказал Костя, бросив на меня испытующий взгляд.
– Люблю я такую погоду, – подтвердил генерал (у него была какая-то певучая манера говорить). – Это самое для рыбалки что надо.
Мы еще поболтали о том, о сем с полчаса, после чего генерал пришел к выводу, что тент надо снимать, поскольку ловить из-под него неудобно.
Константин оправдывался:
– Я же вам говорил, Николай Петрович, что ничего не получится. Мы ж уже с вами пробовали, – а для меня по-тихому прибавил: – Вы еще не передумали с нами идти? Генерал азартен. Вернемся только в темноте.
– Поеду, – твердо сказал я.
Затем вызванные солдаты спустили лодку  на воду, и мы втроем, оставив Саню на берегу, помчались навстречу холодному ветру. Остановились неподалеку от полуострова с маяком на самом мысу и бросили якорь.
– Вот и вся любовь, – пропел генерал, тут же настраивая самодур, и добавил: – Если она, конечно, настоящая. Здесь самое, самое место. Здесь баночка. Рыба ее жуть как любит. А я люблю рыбу.
– Бобырь здесь позавчера хорошо брал, – сказал Константин и пояснил: – бобырь – это черноморский окунь, смарида по-научному.
Но я уже не слушал капитана. Меня всецело поглотила снасть генерала. Такой я еще не видел. «Ставка» самодура была изящна, аккуратна и красива. Золотистые крючки на поводках, а их было не менее десяти штук, блестели, говоря жаргонным армейским языком, как прибамбасы у кота, как будто их кто-то специально начищал, и идеально ровные, наполовину красные, наполовину белые перышки, были подвязаны к каждому цевью. Для тех, кто не знает, что такое самодур, поясню подробнее – это безнасадочная многокрючковая снасть для ловли рыбы спиннингом в отвес в морских глубинах. Играть самодуром просто: надо периодически потряхивать им в разных слоях воды, обычно у дна.
У меня и Константина снасти были простенькие, но брать начало у нас, а не у генерала, потому что мы на крючки насаживали креветок. Николай Петрович от настойчивых предложений Константина воспользоваться насадкой отказывался.
– Я люблю ловить на перышки, – говорил он, – мимо моих ставридка не пройдет.
Мы с Константином продолжали успешно ловить бобыря. Иногда на нижний крючок попадалась скорпена – морской ерш. Некоторые ерши были до того крупны, что удилище сгибалось дугою, когда их тащили из воды. Они появлялись на поверхности, открыв свою пасть, в которую, казалось, мог влезть кулак. Вообще же у ерша только голова большая, а тельце совсем маленькое.
Ерши вскоре совсем достали Константина. Он чертыхался и отпускал их за борт. Я вспомнил, что Саня Петров готовит из ершей отличную уху, и попросил капитана их не выбрасывать. Тот стал складывать скорпен в свой садок, потому что до моего было не дотянуться.
Наконец и генерал не вытерпел, стал ловить на креветку. Дело у него пошло, и даже стала попадаться ставрида, в то время как у нас пока не было ни одной. Причем Николай Петрович наживлял креветками только два нижних крючка, а ловить начал больше нас. Ставрида у генерала шла какая-то  особенно жирная. Она садилась не только на наживленные крючки, но и на голые. Видать, стайка подходила к приманке, и если ставридкам креветок не доставалось, они хватали и обманки. Генерал крякал от удовольствия, и после того, как очередная рыбка отправлялась к нему в садок, приговаривал:
– Вот и вся любовь, если она, конечно, настоящая.
Когда же на крючок ему цеплялся ерш, он брезгливо подавал конец снасти Константину для того, чтобы тот отцепил рыбу и при этом обязательно говорил:
– Опять красномордый попался.
– Снасть у вас волшебная, – говорил Константин, подобострастно заглядывая в не менее красное лицо генерала.
А я даже пообещал, что напишу статейку о комбинированной ловле на самодур и добавил:
– А вообще-то, конечно, у меня мечта поймать рыбу покрупнее.
На что генерал ответил:
– Будет рыба и покрупнее, –  и велел капитану: – Раскладывай!
Я сидел на корме, и Константин сказал мне:
– Подайте тот пакет, что у ваших ног.
Я подал, с любопытством наблюдая на какую же снасть собираются ловить мои напарники.
– Теперь откройте вон тот лючок в борту, достаньте там.
Я нашарил.
– Здесь кроме стакана ничего нет, – сказал я.
– Вот-вот, его-то и давайте, – переняв у генерала манеру разговаривать, пропел Константин. Он вынул из пакета сверток: – Расстилаем скатерть-самобранку.
Тут до меня дошло и мне стало стыдно, что я ничего не взял с собой из съестного. Я подальше отодвинулся от стола, настроившись ловить по-серьезному.
– Нет-нет, вы от нас не уходите, а берите стакан, – ласково сказал генерал, доставая из своей аккуратной сумочки бутылку «Пшеничной».
– Ну что ж, за знакомство, – сказал я, выпив из протянутой мне кружки, и скромно отломил кусочек вкусного пирожка.
– Бабуля моя испекла, – похвалился Николай Петрович и, убирая с сиденья пустую бутылку, протянул довольно: – Вот и вся любовь, если она, конечно, настоящая. Во сколько, Костя, у нас там перерыв на обед?
– С двух до трех.
– О, так я сбегаю! – воскликнул я, поняв намек.
– Молодой человек, не торопитесь, – как всегда вежливо, протянул генерал. – Продолжаем ловить рыбу. О-дно-знач-но!
Генерал принялся наживлять свой самодур, а я, засмотревшись на его снасть, похвалил:
– Ну, и снасть у вас, Николай Петрович, настоящее произведение искусства!
Генерал протянул мне свой телескопический спиннинг:
– Потрогайте – пушинка. Мне его подарил министр обороны Италии. Я уже им 14 лет ловлю.
Я взвесил удилище на пальчике – оно почти ничего не весило.
Стали снова рыбачить, несмотря на не стихающий дождь. Генерал то две ставридки вынет, то три да все приговаривает: «Ох, и люблю я морскую рыбалку – она меня, прям, лечит». Но генерал, на то и генерал, чтобы замечать все вокруг себя. Он, видно, понял, что меня мучают угрызения совести и сказал:
– Ну ладно, давайте к берегу.
А когда подошли к причалу, он протянул мне сторублевку и спросил:
– Где магазин знаете?
– Конечно, – выкрикнул я уже с пирса и пошел в сторону леса.
Вернулся я с хорошей закуской и с двумя «пузырями», так как вовремя вспомнил слова генерала, что на морском воздухе захмелеть невозможно. Мои спутники встречали меня уже как старого знакомого, а генерал с ходу начал рассказывать о том, что приключилось с Константином. Оказывается, в его садке была дырка и вся рыба, в том числе предназначенные для ухи ерши, убежали.
– Вот я думаю, – смеялся над собой Константин, распечатывая бутылку, – что они берут, как никогда. А, видно, они на дно уходят и тут же – снова на крючок.
Вторую начали уже у причала, в лодке.
– Вот и вся любовь, – сказал генерал, после того, как Константин прибрал пустую бутылку, и как всегда добавил: – Если она, конечно, настоящая.
Волнение у берега было сильное. Борт колотило о сваи, к которым не было привязано ни одной шины.
– Ты бы встал как-нибудь иначе, – сказал генерал, – неприятно как-то колотит.
Константин хотел перевязать конец, но тот выпал у него из рук и нас стало относить ветром на торчащие из воды камни. Генерал был как всегда спокоен, несмотря на чудачества Константина – тот вместо весел схватил оказавшийся под рукой деревянный сак для ловли креветок и стал грести им. Видимо это у капитана когда-то получалось, но сейчас ветер был сильнее, и, хотя лодочник размахался так, что в глазах зарябило, нас неминуемо бросило бы на камни, если б генерал вовремя не сел на весла и не отвел «Казанку» в тихое место.
– Костя, заводи мотор, – сказал устало генерал, и мне показалось, что он уже не приказывал, а спрашивал: – Едем ловить рыбу?
– Едем! – отвечали мы хором.
Но мотор не заводился – видимо, отсырел на дожде. Наконец он заревел, а потом равномерно заработал.
На этот раз стали намного правее маяка, в полумиле от берега.
– Вот и вся любовь, – пропел генерал, сразу после заброса выхватывая ставридку, – если, конечно, она настоящая.
Лодку болтало уже по-серьезному. Тучи над горизонтом тем временем сгрудились самые угрожающие.
– Ну, где твоя крупная рыба, товарищ писатель? – между делом, вытаскивая очередную ставридку, спросил меня генерал.
– Ща, поймаю, – сказал я, привязывая к толстой леске огромный крючок и насаживая на него такого большого бобыря, что Константин, поняв серьезность моих намерений, сказал:
– Вы знаете, а я хоть сам и водолаз, но акул боюсь – жуть, даже катранов, как увижу, знаете, неприятно.
– Константин, все нормально, – сказал генерал, – пусть ловит.
Катрановый спиннинг я привязал к сиденью и вскоре за азартной ловлей ставриды забыл про него. А между тем ветер настолько усилился, что якорь стало тащить по дну, хотя этого никто не замечал.
Вдруг затарахтела катушка на моем спиннинге. Я схватил удилище и мощно подсек.
– Кажется, есть, – выпалил я. – Такая тяжесть на конце!
– Держит пакостник, прижимает ко дну, – комментировал со знанием дела генерал. – Но ничего, сейчас мы его стронем. Мы эти катрановы штучки-дрючки знаем. Ну-ка дай его мне, мы уже с такими бойцами дело имели. – И, принимая у меня спиннинг, добавил: – Леска у тебя хорошая, кита выдержит.
Он начал с трудом вращать катушку.
– Поддался, пошел, – пропыхтел, волнуясь генерал. – Во, тащит, тащит, под борт… Разверни-ка, Костя, лодку поудобнее.
Мы быстро поменялись с Константином местами. Он сел на свое место и, заведя мотор, выровнял лодку.
– Туго идет, в сторону тянет, паршивец! – возмущался раскрасневшийся генерал.
– Может, мы его на буксире немного потягаем, чтоб из сил выбился? – спросил Константин. – Потом легче будет.
– Давай!
Константин прибавил оборотов, и лодка немного продвинулась вперед.
– Стой! Я его подтягиваю! – заорал генерал. – Сейчас совсем легко пойдет! Знаю я этих глубоководных рыб. На поверхности они как ручные. Декомпрессии все боятся!
Генерал, говоря это, мало – помалу, но подтягивал снасть.
– Вот зараза, не сдается! Таких мне еще брать не приходилось. Ну, кажется, показался, давай багорик!
– Да я уже давно приготовил, – сказал Константин, наклоняясь и пытаясь подцепить в воде что-то темное.
Звякнуло железо. Наконец Константин подцепил и вывалил на палубу … якорь. Это был небольшой якорек, потерянный, очевидно, яхтой.
– Ай, вы же ж и азартные, Николай Петрович, якорь подцепили! – пропел Константин.
– Оконфузили вы меня, братцы! – мне показалось, что генерал не сожалел о мнимой борьбе. – Ладно, на сегодня хватит. К берегу! О-дно-зна-чно! – и заулыбался.
На ходу, перекрикивая рев мотора, Константин спрашивал:
– Что ж вы, Николай Петрович, не догадались, что груз тянете? Рыба ж, она трепыхается…
– Да вел, в сторону он вел, как рыба!
– А! – заерзал Константин. – Я теперь понял. Посмотрите, нас отнесло-то насколько! А в том месте очень сильное донное течение. Причем ветер тянет катер в одну сторону, а якорь тащит в другую – полное ощущение, что там что-то сидит.
– А тут еще эта болтанка – полная иллюзия, что схватила крупная рыба, – оправдывался генерал и уже спокойно добавил: – Припозднились мы что-то, братцы, бабка моя ругаться будет.
Я только сейчас заметил, что сумерки полностью опустились на море. Усилившийся дождь больно хлестал в лицо. Наконец, показался гористый берег и в свете фонаря синяя будка спасательной станции. Шум прибоя нарастал. Лодку сильно швыряло на волнах, а генерал подбадривал нас:
– Прорвемся. Од-но-знач-но!
Приблизившись к берегу, мы увидели одинокую женскую фигуру.
– Вон она пришла моя старушка, волнуется, – генерал вдруг сделался каким-то робким.
Я сам не представлял, как мы будем выходить на берег при таких волнах. Однако все обошлось. Саня Петров пригнал полвзвода босоногих солдат, те прижали катер к берегу и мы по очереди сошли. Вот только хваленый спиннинг во время своего выхода на берег генерал сломал. Но в целом рыбалка мне понравилась.

Москва, 2005 г

Алексей Горяйнов