Хитрая кабарга

Ещё в далёком детстве, слушая разговоры охотников про кабаргу, проникся каким-то уважением что ли, к этому жителю скал и россыпей. И всё время почему-то не верилось, что этот мелкий представитель оленей может жить, плодиться и свободно гулять в скалах. Ходить по слабо заметным тропам-ниточкам, скакать с камня на камень, и даже, поставив все четыре ноги почти в одну точку, долго стоять так, не шелохнувшись.

Наверное, жизнь, полная опасностей для кабарги, заставила её искать спасение и убежище в больших хребтовых скальных нагромождениях. Да оно и понятно: друзей-то у кабарожки нет, кроме родичей. Все норовят её обидеть, соболь и тот давит. Защиты у неё никакой, кроме быстрых ловких ног и скал. На равнине ноги её не спасают, так как долго бежать она не в силах, поэтому её спасение – скалы.

Защищает её от врагов ещё и раскраска шкуры под местность, а главное – она, оказывается, большая хитрюля. В этом-то я и убедился, и удивился однажды, усвоив про себя, что кабарга хитра. И то, что однажды произошло, не вписывается ни в какие рамки понятий.

Наверное, и у неё это случилось в первый раз, при первой встрече с человеком, и общения с ним в природе. И как это получилось тогда у меня у меня, до сих пор самому непонятно. Как это я догадался так поступить, а не по-другому, например, мог бы нашуметь и спугнуть, нарушить, это соприкосновение человека с живой природой. После того случая сохранилось в душе впечатление, что как же грациозна, красива, чутка и так хочется верить, что доверчива к людям эта лань.

Был сентябрь, вода в реке Нерче поднялась от прошедших дождей в верховьях настолько, что можно было плыть на моторке, не опасаясь порогов. Но плавать по реке Нерче надо тоже, как говорится на местном наречии, с умом, знать фарватер на том или другом пороге. Это одно, а другое, надо знать момент, когда вода начнёт падать и насколько, чтобы не несло деревья с подмытых берегов и топляк, который тащит течением наклонно, а это очень опасно для моторных лодок, потому что на поверхности воды видно только вершинку дерева немного, а комель тащится по дну. И лодкой можно наплыть на такое копьё со скоростью.

Конечно, всё это учитываешь, в основном, готовясь к длинному путешествию на моторке, километров на 120-150. На 20-30 километров многие плавают на моторках, несмотря ни на что, хотя много было случаев и трагических. У нас для таких плаваний из Нерчинска в верховья р. Нерчи есть своя метка, торчащий из воды высокий камень. По уровню воды на нём мой товарищ ориентировался, когда можно отплывать в верховье реки. Да и хитрость в этом тоже имела место: – вода начала падать, скорее проскакивай пороги, пока безопасно, а вода за тобой упадёт, значит в верховья реки конкурентов меньше проплывёт. Почему-то считается, что уловистых мест на реках много не бывает, поэтому надо вовремя быть там, где надо.

Дождавшись падения воды до нашей метки, мы отплыли на рыбалку в верховья Нерчи. С нами была моя собака Верба. Проплыв к вечеру уже за сотню километров, мы решили заночевать. Поставили снасти, товарищ стал готовить ужин. Я же принялся готовить трубу из бересты: начинался рёв изюбрей. Решили покричать и послушать, если получится, эту звериную музыку.

В Забайкалье редко где могут назвать изюбря изюбрем, в основном назовут – зверь. Кто хоть раз слышал рёв изюбря, да ещё недалеко от себя, тот на всю жизнь оставит в своём сердце эту радостно-тревожную, какую-то замирающую в душе первобытность и сладость настоящего в жизни. Ничего не поделаешь с этим, так устроен охотник.

Любой охотник знает, что бересту на трубу надо драть весной, крутить, сушить, подкручивать, делая трубу. Но не все знают, что можно и осенью найти этот материал для трубы и быстро её изготовить. Надо только найти ровную без значительных сучков, лежащую, сгнившую внутри берёзу и ножницами, так удобнее, вырезать бересту для трубы. И сушить не надо, наоборот надо мочить в горячей воде.

Привязав на таборе собаку, чтобы она не портила себе и мне нервы с белками и бурундуками, я пошёл в узкий колок (распадок), который поднимался вверх от реки. Местность была каменистая, и с обеих сторон начала колка, скалы. Высматривая подходящую лежащую берёзу, я поднимался всё выше и выше. Поднявшись примерно метров на 150 от реки, и не найдя ничего подходящего в распадке я свернул влево, где и увидел почти ровную поляну, а на ней поваленные берёзы.

Площадка была примерно сто на сто метров. С одной стороны были скалы, спускающиеся уступами к реке, с другой продолжался подъём на ряж. Разнотравье было ещё достаточно высоким, не полегло. Я зашёл на лесную поляну с ножом в руках, проверяя на трухлявость лежащие берёзы. Пройдя несколько метров и нагнувшись над очередным стволом, услышал впереди какой то шум. Подняв голову, и не полностью распрямившись, увидел в двадцати метрах от себя стоящую красавицу кабаргу, уже обнаружившую меня.

Она, вероятно, поднявшись или спустившись со скал, покормилась на поляне и прилегла отдохнуть от лесных дел, а тут её разбудил какой- то незнакомый субъект. Я замер, не шевелясь. Мы так стояли и смотрели друг на друга минут пять. Она была натянута как тетива лука, это ощущалось, и было видно. Я же стоял некоторое время в застигнутом положении, и любовался таким близким соприкосновением с прекрасным, грациозным живым воплощением природы, смотрящим на меня с тревогой и удивлением, как мне казалось. Она глядела на меня, шевеля ушами, как локаторами, словно старалась, что- то уловить из того, что не дослышала, соскакивая с лёжки.

Я мучительно раздумывал, что же дальше делать, как продлить подольше эту случайную встречу и не спугнуть красавицу. Ничего не оставалось, как стоять, не шевелясь.

Смотрела, смотрела она на меня и неожиданно начала есть траву, время от времени поднимая голову и глядя в мою сторону. Ей, очевидно, наскучило глядеть, на ничего не делающее существо, и она, потеряв всякий интерес ко мне, паслась на полянке. Иногда она даже шла в мою сторону.

Так прошло несколько минут. Мне пришла в голову мысль испытать кабаргу. И я негромко позвал: – Серёга… Она резко подняла голову и пригнула спину, наверное, приготовившись к прыжку. Не шевелясь, я глядел на неё. Она какое-то время тоже смотрела на меня, потом снова начала пастись.

Как только она начала есть, я снова позвал Сергея, но уже громче. Случилось то же, только в этот раз она смотрела на меня чуть дольше. Но теперь я решил: буду говорить всё громче и громче, что и сделал, сначала с интервалами, потом вообще постоянно повторяя своё «Серёга!», только не шевелясь. Она сначала поднимала голову, а потом, попривыкнув, спокойно паслась, изредка поглядывая в мою сторону.

Я уже кричал имя напарника, что называется, во весь рот, даже непечатно обзывая его: хорошо хоть кабарга не знает человеческого языка тем более не переводимого. Я кричал, а она паслась!

Это, было какое-то невероятнейшее для меня чудо. Я хотел, чтоб напарник тоже как-то приобщился к этому необъяснимому явлению. Но его едва было слышно, и он всё время повторял, как бубен бил: – чё те надо, да чё те надо?

Потом я начал щелкать языком, – так я зову свою собаку, в лесу. Мне стало интересно, как поведёт себя кабарожка, увидев собаку.

Сергей понял, что мне нужна собака и отпустил её. Собака, почему-то начала подниматься на площадку не там где стоял я, а намного левее и по другой ложбине, наверное, её спутало эхо.

Я увидал Вербу вместе с кабаргой, потому что кабарожка смотрела в сторону, где появилась собака. Увидев собаку, кабарга сразу легла головой по направлению к ней, слившись полностью с травой. Мне и то её было почти не видно, а собака, тем временем, с большой скоростью пробегала по краю поляны прямо и мимо.

Кабарга, даже не подумала убегать, а легла и слилась с травой, наверное, думала: беги, беги, а я полежу, чего зря ноги бить, скалы рядом, да и внимание не привлеку. Вот какая хитрая!

Я щелкнул языком, Верба сразу повернула в нашу сторону, кабарга, увидев, что собака изменила маршрут, в несколько прыжков оказалась на краю поляны, где начинались скалы, в них кабарожка сразу и скрылась.

Я смеялся над собакой, когда она тормозила всеми четырьмя лапами в конце поляны. Там начинался резкий уклон, и она, оставляя борозды от всех лап, остановилась только на краю перед обрывом, нюхая следы кабарги и с опаской смотря вниз на скалы.

Из этого случая я сделал два вывода: – кабарга может хитрить, видя опасность, хотя многие животные всегда спасаются бегством. И второй, ценный для молодых, или начинающих охотников – надо знать может ли твой напарник прийти на помощь в тайге, особенно когда его зовут криком? Или будет отвечать: – чё те надо?

В тайге может случиться всякая опасность. И надо иметь товарища надёжного. Трубу я, конечно свернул назавтра, когда доплыли до места. Вечером, находясь на таборе, я стал кричать в трубу. На другой стороне реки, напротив, через некоторое время отозвался изюбрь, и мы слушали его рёв, который то приближался, то отдалялся, почти до утра.

Или вода была большая, или изюбрь чувствовал фальшь, только на нашу сторону он не поплыл, а бесновался на той стороне реки на возвышенностях, около небольшой подушки. Назавтра, как рассветало мы переплыли на ту сторону. Это вверх по реке Нерче, за устьем пади Тумочикан, в начале небольшого распадка, недалеко от высокой и толстой лиственницы. В этом месте бык всё изрыл, отвечая рёвом на мои позывные из наскоро сделанной трубы.

Трубу, после ответа быка, я направлял вниз, и в другую сторону от быка и кричал не сильно громко, наверное, это его и раззадоривало. Может, изюбрь был не один там, уж слишком много было следов и изрытого копытами места на полянке. Там я тогда посолил солонцы, их подсаливают и сейчас и, они живы до сих пор. Иногда тешит мысль, что и моя знакомая кабарожка тоже лакомится у солонцов.

Владимир ФЁДОРОВ

г. Нерчинск

Забайкальский край