байки про охоту – 1

Фамилия у этого деда была какая-то … Ну совсем не героическая – Васяткин. Близко познакомился я с ним, когда ему уже было малость за восемьдесят. Дом Василия Васильевича Васяткина стоял крайним к озёрам, был он просторен и пуст – разлетелись его три сына, свои гнёзда далеко от малой родины свили – и потому набивались в эту пятистенку мужики, приезжавшие сюда на открытие сезона. Дед Васяткин, что ценно, не только их привечал, но и был проводником, водил кого на утку, кого на гуся, дело это знал хорошо и все были им крайне довольны. Баба Шура, жена Васяткина, готовила охотникам супы, жарила картошку с привезённой ими тушёнкой, подавала к столу свою квашеную капусту с яблоками. Словом, относилась к гостям хорошо, только чуть ли не слёзно просила их: «Не наливайте ему там, ладно? Ну стыдно же слушать…»

Баба Шура была неправа. Никакого стыда в том, что Васяткин любил бахвалиться своими охотничьими подвигами, испытывать ей даже не надо было. Иные из нас и не то о себе сочиняли…

А Васяткин всякий раз говорил об одном и том же: как он однажды, после войны, «вон за той лесополосой» взял матёрого волка.

Воевал дед исправно четыре года, до чинов не дослужился, однако был не рядовым, а гвардии рядовым, – уточняя это, он многозначительно поднимал палец над головой. Привёз с Германии Василий Васильевич два трофея – жене швейную машинку «Зингер», а себе – ружьё, легонькое, словно игрушечное, под двадцатый калибр. Ни на утку, ни на гуся, ни на зайца он не охотился, а страстью его были голуби, каких много водилось в лесополосах, заросших корявой шелковицей да колючей акацией. Приносил порой их по дюжине.

Многих приезжающих охотников Васяткин уже хорошо знал, а с новыми начинал знакомиться с их оружия. Долго рассматривал, в стволы заглядывал, по цевью зачем-то постукивал… Потом, выпив за знакомство, говорил, косясь на жену и уловив момент, когда она выйдет из комнаты:

– С такой пушкой – конечно, чего ж гусака не взять. С нею хоть на медведя. А вот с такой попробуй, – и показывал на свою постаревшую «трофейку», висевшую над кроватью неснимаемо уже лет десять. – А я, слышь, матёрого ею завалил. Вот там, на выгоне, у лесополосы. Килограммов шестьдесят в нём было, не вру. Прямо в глаз ему – и всё!

Тут входила в комнату баба Шура, вносила с огня сковороду с картошкой, и Васяткин замолкал, только глазами поигрывал: мол, потом детали расскажу…

Мы, много раз приезжавшие сюда, детали уже наизусть выучили. Появился, мол, в шестидесятых тут волчара, стал овец резать, собак воровать, потом и на людей решил нападать, выбрал первой мишенью его, Васяткина. Но не знал, с кем связался, ведь Васяткин голубей влёт и только в голову бьёт, вот и волчаре – прямо в глаз! Тот ещё жил немного, побежал вверх по Жёлтому ручью, там, в балке, где тёрн, и подох…

Дома, за столом, при хозяйке, рассказ деда о волке выглядел чинным, правдивым, и почему ж ему было не верить? Но когда Васяткин уходил с охотниками проводником, и возле озера, у костра, ему наливали по полной программе, вот тогда шёл уже другой разговор.

– Смотрю – стоит, кровь с пасти капает, глаза горят. Меня увидал – повернулся было, чтоб бежать, а я ему – ах ты гадина такая, ты что, забоялся? И тогда он на меня. Я ему – бац в глаз, а он всё равно зубами щёлкает, уже в прыжке. Я тогда одной рукой его за глотку, а другой нож хватаю…

– Так у тебя ж ружьё в руке, Василий Васильевич…

– Не перебивай! Я завсегда и с ножом на охоту ходил, тесак такой, что свиней колоть можно. А как же без ножа?! Я отбрасываю, значит, ружьё, выхватываю нож…

– А зачем тебе такой нож, если на голубей охотился, дед?

– Не перебивай, тебе сказано!

Но после этого запал Васяткина все же иссякал, он понимал, что есть в этой истории нестыковочка с ножом, и вот однажды решил выдать своим слушателям новую версию своего поединка с волком.

-…Кровь, значит, из пасти, глаза горят… И на меня. Огромный, вы таких и не видели. Под центнер, точно. Я ему в правых глаз – бах! Он бежит. Я ему со второго ствола в левый глаз – бах! А он бежит, гад такой. Не видит уже ничего, а точно на меня прёт. Я ему тогда прямо в пасть из третьего ствола…

Не дай бог в эту минуту кому-то сказать, что ружьецо-то у деда только для голубей и что оно вообще одноствольное… Раз только это произошло. Савельев, молодой и неискушённый охотник, заржав, спросил:

– Дед, а если тебе ещё одну стопку налить, из четвёртого ствола по четвёртому глазу жахнешь матёрого-то?

Ох, как же обиделся тогда Васяткин! Чуть не плакал. И до утра Савельеву выговаривал:

– Не веришь, да? Ветерану не веришь? Погоди, рассветёт – пойдёшь со мной в балку, сам все увидишь!

– А что ж я там увижу, дед?

– Пойдём, пойдём… Раз не веришь…

И что ж вы думаете, утром потащил-таки Васяткин охотника к терновым зарослям. Тот, когда вернулся, рассказывал потом нам:

– Чёрт его знает… Кости там лежат, точно волчьи. Я ведь биологический заканчивал, разбираюсь в этом немного… Так что нож и трёхстволка – это ерунда, конечно, это и выдумать можно, но, братцы мои, главное-то – был волк!

Вот и думай теперь, как к истории с дедом Васяткиным относиться…