Бросить блесну в холодную чистую воду

Наши реки и озёра стали беднее и грязнее, как впрочем, леса и степи  за короткий срок жизни всего одного поколения. Идёт процесс всеобщего оскудения природы. Остановим ли этот процесс? Об этом – воспоминания учёного.

Когда смотришь в прозрачную воду чистейших рек северо-восточного побережья Байкала и видишь черные контуры гигантских рыб, сознание меркнет, а окружающий мир исчезает, оставляя в фокусе зрения только этих существ, стоящих в глубинах уловов-омутов, между бешеными перекатами.

А с чем можно сравнить чувства, охватывающие рыболова-охотника после удара по леске рыбы, похожей по размеру и форме на торпеду или топляк? В суводях водных струй рыба кажется совсем маленькой. И это при весе 30 кг! Что же говорить о её собратьях? Тех самых чёрных исполина, что неподвижно стоят в глубине?

Камчатская чавыча по сравнению с ними всего лишь жалкий пескарь. Неужели можно подцепить и такую рыбу? Расскажу о нескольких случаях охоты за чудо-рыбой – тайменем. Именно охотой и можно назвать такую рыбалку.

Итак, много лет назад в начале мая Толя Татаринов и я двигаемся по слабой пороше на льду Байкала от мыса Урбикан через мыс Понгонье. Наши олочи отполированы до блеска снегом, лица черны от весеннего загара и мы молоды. 20-40 км ? Для нас это не расстояние, потому что мы идем к самой большой реке северного Байкала – Томпуде.

Конечно, выполняя основное служебное задание, мы не прочь порыбачить. Вот уже и Томпуда недалеко, и от нее катит грузовик, в его кузове – фигурка человека. Уже слышен звук двигателя, но внезапно он смолкает, а машина исчезает подо льдом.

Беда! Стремглав бежим к полынье. На ее кромке начальник метеостанции Сокольников. Он бросил ватник в полынью, где барахтался шофёр, вынырнувший из смертельно холодных глубин Байкала к пятну света. Ему удается зацепиться за рукав ватной куртки. Втроем затаскиваем спасенного на лёд снимаем с себя сухую верхнюю одежду и одеваем в неё спасенного.

На глубине, навечно замурованный в кабине машины, остался строитель из Нижнеангарска да две собаки, привязанные в кузове. Бегом до строений метеостанции! Так началось знакомство с Томпудой.

Как-то на байкльской лодке с вёслами, которую нам одолжили аборигны, мы поплыли на рыбалку к месту впадения Аманты в Томпуду.

Вопреки ожиданиям, здесь попадалась одна мелочь — молодь тайменя веса 5-8 кг, которую мы отпускали. Наконец взяла щука, больше 10 кг. Я хотел и ее отпустить, но Толя запротестовал: «Лучше отдадим ее Николаичу».

Улово, образовавшееся при слиянии протоки и реки, было буквально начинено топляками и корягами. Поэтому слабый толчок по леске был воспринят мною как посадка блесны. Однако этот «мертвый» зацеп оказался приличным тайменем, который сразу же «хватил воздуха», внезапно ослабил леску и выпрыгнул из воды на всю свою длину. Дал, как говорят, «полную свечку». От поднятой волны мы едва не вывались из лодки. Пришлось срочно выбираться на берег, где и вытащили рыбу.

Возвращались к Байкалу довольные — ведь добыча хороша – таймень под тридцать, да щука неплохая. На середине реки я снова забросил снасть метров на тридцать за корму, пустив блесну поверху. Внезапно ощутил сильнейший удар по блесне. Всё же снасть удалось удержать в руках. Однако остановить рыбу и поднять ее на поверхность не удавалось. Её даже было трудно сдвинуть с места, когда она останавливалась на глубине.

Шло время. Иногда казалось, что рыба зашла в топляк и запутала леску. Но начиналось вновь медленное мощное движение рыбы в глубине фарватера, перемежающееся рывками, раскачивающими лодку.

У меня не было опыта добычи рыбы с лодки. Поэтому изменения движения и маневры рыбы вынуждали ослаблять нагрузку на леску и пытаться освободить её, почти целиком погружая удилище в воду.

Видимо и рыбе захотелось избавиться от мешающего предмета. Леска ослабла, и я увидел огромного тайменя выпрыгнувшего буквально взлетевшего из воды рядом с лодкой. Стараясь освободиться от блесны, он замотал головой и погрузился в воду. Холодный душ брызг окатил нас, а волны закачали лодку да так, что мы едва не вывалились за борт.

Таймень развернулся и, выставив черную спину, направился прямо на нашу лодку. Господи! Но что это? Почему, почему блесна идет по крайней мере на полметра впереди тайменя? Что за чертовщина!

И только когда рыбина, выставив спинной плавник, подплыла к борту и прошла под лодкой мы увидели, что якорь тройника зацепился не за челюсти тайменя а за клок сети капронового мота. Нам показалось, что длина тайменя ничуть не меньше лодки.

Стальной крепеж английской катушки сломался и барабан, отделенный от удилища с бородой лески, оказался у меня в руках. Спутанная жилка бороды наглухо зацепилась за уключину.

«Он может перевернуть лодку» – пронеслось в моем сознании. И в самом деле – при очередном рывке тайменя лодка черпнула воды и леска, не выдержав разрывной нагрузки, лопнула в месте крепления с тройником.

Мы облегченно вздохнули, переглянулись и стали смеяться. Теперь произошедшее стало казаться дурным сном. Но была реальность – пук лески в сломанной катушке, содранная кожа подушечек пальцев левой руки при подтормаживании по краю барабана, а главное – увиденная нами длинная черная спина гигантского тайменя с клоком капроновой сети, на которой болталась блесна. Тут же мы вспомнили рыбака, погибшего при осмотре сетей. Перебирая ячею, подтягивая рыбу, а может быть и при попытке перевалить её в лодку он, видимо, роковым образом зацепился за сеть пуговицей, возможно кистью руки. Из капронового плена не вырваться!

А вот большой таймень, как оказалось, раскрывает челюсти и рвет ячею – такая у него сила! Спустя несколько лет мне попался таймень поменьше – около30 кг. Кусок сети врос в его верхнюю челюсть, но он жил, возможно даже размножался.

В летний период я добывал одного-двух тайменей, которые служили мне подспорьем в питании до глубокой осени. Конечно, рыбу приходилось ловить и убивать. Жалею ли я об этом? Да. Это были прекрасные экземпляры. Их величина, зафиксированная на простых черно-белых фотографиях, поражает. Казалось, эти воды были неисчерпаемы.

Первое понимание трагедии, катастрофы для этих эндемичных рыб Байкала, а заодно и ленка пришло после их вылова подо льдом по всему северо-восточному побережью Байкала капроновыми сетями рыбаков поселка «Горемыка» зимой 1956-1958 годов.

Вот почему, когда мне представилась возможность предложить ввести заповедный режим по акватории побережья северо-восточного побережья Байкала от устья реки Громотуха до Заязовочного мыса, я включил это в Проект постановления Совета Министров РСФСР. Но проект был успешно торпедирован местными властями. Только к 1980г численность ленка восстановилась.

Однако над популяцией Байкальского тайменя нависла ещё большая опасность. Попутно замечу – байкальский таймень, обитающий в глубинах великого озера, отличается как по морфологическим признакам, так и поведению от тайменя речного живущего в реках Сибири.

Байкальский таймень большую часть года живет в Байкале. Это рыба проходная и как многие лососевые заходит на икромет в реки. Выметав икру на нерестилищах он сразу же скатывается в Байкал, лишь на неделю, максимум – десять дней, задерживается в предустьевых участках немногих больших нерестовых рек. Молодняк тайменя стоит стайками по несколько особей в устьях многих мелких речек и вылавливается спиннингистами попутно с черным хариусом и ленком.

Этот вылов молодняка прибрел воистину браконьерский характер с развитием быстроходных плавсредств в акватории Байкала. И это несмотря на то, что таймень теперь занесен в Красную Книгу России, а в Бурятии в нее внесен, кроме того, и ленок

Сейчас решено наладить мониторинг численности тайменя на стоянках и нерестилищах. Используя методы кольцевания с повторным отловом, мы смогли бы хотя бы приблизительно выяснить состояние современной численности. Это поможет разведению и сохранению эндемичного тайменя на Байкале и речного тайменя в реках Сибири и Урала.

А пока….

Пока представим, что таймень снова не краснокнижный вид. Для этого перенесемся в шестидесятые годы прошлого века. По глади весеннего Байкала с остатками льдин медленно, с гудками в тумане двигается пароход «Комсомолец». Накануне мне удалось поймать двух рыб. Одну я обработал и отдал лесничему Юре.

Юрий Иванович – красивый молодой специалист, только что со студенческой скамьи, был чем-то подавлен.

Я хотел его развлечь и вспомнил о курьезном случае, произошедшем на этой реке. Тогда я первый раз забрасывал блесну в стоянку тайменей на реке, в поперечное улово после переката. Сзади меня находился Володя-китаец Су Дзую, по-нашему – Володя.

Первый же взявший таймень сплавился в струю сильного течения, выплыл наверх и свирепо замотал головой. Леску в таких случаях надобно бы ослабить, но я этого не знал. Винипластовое удилище, согнутое рыбой как лук, я удерживал какие-то секунды. Тяжелая медная блесна внезапно вырвалась из пасти рыбы, пролетела мимо моей головы и врезалась в ухо Володи. Он отчаянно заголосил.

Юра печально слушал, потом достал маленькую записную книжку, а я продиктовал ему список необходимый для будущей рыбной ловли.

Мы не знали мы, видимся в последний раз. На следующее утро перевернутую лодку с движком в рабочем состоянии обнаружили в пяти километрах от поселка. Леденящие душу, разыгравшиеся затем жуткие сцены, запомнились навсегда.

Лишь спустя 12 лет, на галечнике, устья реки, где разыгралась трагедия, я обнаружил окатанные замытые останки. Клееное спининговое удилище погибшего Юрия Ивановича было выброшено на берег штормовыми волнами Байкала и засыпано камнями прибоя.

«Серега! Смотри и тебя угробят таймени!» – предрекал мой коллега Виталий Каплин на поминках по погибшим.

Последующие события, которые происходили со мной, чуть не подтвердили это грозное пророчество. В то лето я работал по реке Сагзенной. Весенний паводок закончился, и каменистые косы с глубокими промоинами освободились от воды. Очистились ото льда наледи и скалистые вершины камней. В чистейшей воде еще плавали скатывающиеся и уходящие в Байкал ленки и черные хариузы. Таймени отметали икру, но остались стоять стаями на нерестилищах, по-видимому для защиты икры от жадных хариусов .Как только хариуз появлялся на нерестилище или близ него, один из тайменей мгновенно догонял незваного гостя хватал его своими стальными челюстями, сжимал, а затем выбрасывал. Течение подхватывало и уносило жеванного хариуса.

К такой мертвой рыбке, как и к блесне, остальные таймени на этой стоянке проявляли полное равнодушие. Вверх по течению у впадения небольшой горной речки был намыт и образовался поперек ее течения уступ с обрывом в реку. Я отлично представлял, к чему приводит заброс блесны против сильного течения. К мертвым зацепам. Однако решил рискнуть и забросил блесну, стоя на двух скальных выступах, мимо которых проносились суводи водного потока.

Как только блесна упала в воду, я увидел огромного светлого тайменя, который поднялся со дна на поверхность и быстро поплыл по течению за блесной. Отраженные лучами солнца «горели» его глаза. Так же как и появился, он внезапно исчез в глубокой речной промоине. Хватки я не почувствовал и, опасаясь зацепа за камни, спокойно, быстро наматывал леску на барабан инерционной катушки. На поверхности воды был виден след от лески. Вдруг сильнейший рывок выбил из рук удилище, и я рухнул вместе с ним в воду.

Я погрузился в нее с головой и стремнина повлекла меня по дну к перекату, бушующему мимо огромных камней, относя все дальше и дальше от берега.

Вершина большой изогнутой елки торчала над водой и явилась той соломинкой, которая спасла меня от неминуемой гибели. Зацепился за нее и, опираясь на ветви, оттолкнулся от ствола и выбрался на берег. Снял и отжал одежду, вылил остатки воды из башмаков. Тучи комаров и слепней атаковали меня. Но я их не замечал. Успокоившись и отдохнув, пошёл вниз по течению, и почти у переката заметил на дне, блеск лежащей катушки и удилище. С большим труд отцепом с тройником, брошенным в воду, протралил дно, зацепил леску и поднял по ней снасть. Леска была полностью смотана с барабана, а на месте ее крепления к блесне был обрыв характерной формы. Значит таймень все же взял блесну и, не натягивая леску, сплавился вниз по течению, прошел подо мною, а затем сбросил меня в воду. Я понял, что разорвать 9 мм «сатурн» мог только очень крупный экземпляр.

Наблюдал ли я таких тайменей? Да. Видел на стоянках. Меньших, весом в 50-60 килограмм, случалось и добывать. И эти рыбы всегда меня поражали величиной и окрасом. Они имели черный не изменяющийся цвет с редкой чешуей, вкрапленной в толстую кожу, исчерченную когтями выдры, Было интересно, как мастодонт подводного мира Байкала защищается и освобождается от напавшего зверька?

Вспоминается такой случай. Как-то на берегу реки, заметил стоянку тайменей у поверхности. Захотелось отснять вечернюю игру рыбы, которая обычно выскакивала из воды по зорям. Зажег костер на берегу, и сварил чай. Потом поставил штатив, навинтил на объектив поляризационный фильтр и направил камеру на поверхность воды над рыбами. Рассчитывал успеть нажать пульт дистанционного управления после перемещения рыб и включить запись камеры.

Попиваю чаек, созерцаю природу – красота! Вижу – некоторое движение в воде. Ба! Да это выдра плывет. «Ну плывет и плывет. Что из того?» Да то, что через секунду выдра вцепилась снизу в голову тайменя, который был по крайней мере в три раза толще и на порядок длиннее её. Еще секунда и рыба взлетела над водой сделала резкие движения, от которых выдра была сброшена и выброшена далеко на берег. Остальные таймени расплылись, ушли в глубину. Снять всё это я и не успел. За кадром надобно охотиться, а не зевать.

Вообще зевать во время ловли тайменей бывает достаточно опасно. Пошли мы как-то с Бобом Латынским половить рыбу. После первого же заброса он кричит:

– Поехало!

– Что поехало? – спрашиваю.

– Он поехал! – жалобно отвечает. Гляжу, а удилище клееного бамбука Бориса при подсечке переломало пополам, и его часть выше соединения едет по леске в воду, видимо на тройник подсела рыба. Я бросился через можжевельник к Борису и во время. Правая рука Бориса зацепилась за леску, и возникла реальная угроза, что таймень утащит его в воду. Вытащил из ножен нож и перерезал жилку. Сломанная часть удилища Бориса была безвозвратно потеряна.

А мою винтовую блесну взял таймень. В глубине я увидел что он раскрыл пасть, потом она закрылась и я, не дожидаясь рывка поклевки, сделал подсечку.

Тащили тяжелую рыбу попеременно и вдвоем через брод, тайгу и ерники до поселка. Вес тайменя в выпотрошенном состоянии достиг 52 кг!

Меня до сих пор занимает, сколько же весил таймень, половину разложившейся нижней челюсти которого я увидел и забагрил у одного нерестилища. Длина внешней части челюсти достигала 24 см, значит, вся челюсть по окружности — почти полметра! Видимо таймень, встреченный нами па Томпуде, мог быть примерно таких размеров.

Есть ли сейчас такие экземпляры? Возможно они еще заходят из глубин Байкала в реки Светлую, Фролиху, Топу и Томпуду. Это «последние могикане», столетние «мамонты» чистых вод.

Удастся ли нам прекратить уничтожение неполовозрелых особей, и вернуть рекам Прибайкалья былое изобилие и мы снова можем бросить блесну в холодную чистую воду?

Сергей КИРПИЧЁВ

Военно охотничье общество, журнал ОХОТНИК