Больше, чем друг

В те годы я работал в Норильске и часто бывал в командировках. Так что когда однажды жена Ирина и сын Дима принесли в дом щенка русского охотничьего спаниеля, я совсем не обрадовался. Но близкие уговорили, и щенок остался.
Дик, так мы его назвали, довольно быстро усвоил основные команды, я старался их закреплять. Команду «подай» отрабатывал в основном с любимым им мячиком. Я вознаграждал его каждый раз поглаживанием по голове и произносил: «Молодец», «Дик молодец» или «Дик хорошая собака». Иногда вознаграждением было лакомство.
Дик ценил доброе к нему отношение и внимание. Когда я приходил домой, он был рад встрече: вставал на задние лапы, вытягивался во весь рост. Я наклонялся, и он языком проходился по моему лицу. Но если я задерживался больше обычного на работе, то наша встреча принимала иной оборот. Он встречал меня ненавистным взглядом. На его загривке шерсть поднималась, дыбом и мне казалось, что я слышу непродолжительный рык.
Такое поведение Дика можно охарактеризовать в переводе на человеческий язык следующими словами: «Какого чёрта ты так долго задерживался на работе, совесть у тебя есть?» В этот момент ни о какой ласке речи не могло быть. Я молча брал в руки поводок и мы шли гулять. Лишь на прогулке наши дружеские отношения восстанавливались.
Доброжелательное общение с Диком не только развивало его интеллект, но и укрепляло дружбу, которая с годами переросла в преданность, верность. Кстати, не так давно у собак был обнаружен ген верности. Теперь становится понятным многое в их поведении.
Дружба с Диком рождала абсолютное взаимопонимание. Когда я продолжительно работал за столом, Дик подходил ко мне, садился и весьма внимательно смотрел на меня. Я по напряженно вопросительному взгляду легко угадывал его мысль: гулять идем? Я говорил: «Дик, подожди немного, и пойдем гулять». Иногда достаточно было на него с выражением мысли посмотреть, и он понимал, что до прогулки еще надо подождать и удалялся на место.
Дику было пять месяцев. Мы с ним находились в аэропорту «Алыкель» города Норильска. Нам пришлось ожидать вылета самолета в Москву двое суток. В зале ожидания скопилась большая масса народа. Наконец, объявили посадку. У трапа, несмотря на уговоры стюардессы, началась давка. Я взял Дика на руки. Он положил голову мне на плечо, и мы приступили к штурму самолёта. Когда мы поднялись на вторую ступеньку трапа, какой­то мужик схватил меня за воротник и потянул назад. Дик молниеносно сообразил, что надо меня спасать, и лязгнул зубами по лапе мужика. Тот с проклятиями отпустил мой воротник, и мы с Диком благополучно зашли в самолёт, Я думаю, что Дик, несмотря на свою молодость, усвоил, что зубы у собаки — это грозное оружие.
Лето мы проводили в Подмосковье. С сыном решили сходить половить карасей на дальнем пруду, который находился от дома в шести километрах. Рыболовное снаряжение приготовили с вечера. Утром встали рано: в полчетвёртого. Дик проснулся и подошёл к нам. Всем видом он говорил: и куда это в такую рань собрались? Я сказал: Дик, мы идем на рыбалку. По вилянию хвостика я понял, что он желает принять участие в нашем мероприятии. На что получил согласие. В знак благодарности он лизнул мне лицо.

Наш путь лежал через лес. Дик, проходя сквозь росистую траву, промок до волоска. Закинув снасти, мы стали ждать поклевки. Дик дрожал, его бил колотун. Я накинул на Дика куртку. Согревшись, Дик спустился к воде. Стал ходить по мелководью, пытаясь схватить пастью водомерок. При этом его хвостик выражал явное удовольствие: он крутился как пропеллер.
Рыбалка удалась, и мы решили на следующий день сходить снова.
Рано утром я сказал: Дик, мы идём на рыбалку. Он печально посмотрел на меня, развернулся, пошёл и лёг на своё место. Видимо, вчерашняя рыбалка ему не понравилась, и он решил, что мы обойдёмся без него.
Нам приходилось летать на самолёте из Норильска в Москву и обратно. За день до вылета я Дика предупреждал: «Завтра полетим на самолёте». Он знал, что это такое и после этих слов к пище не притрагивался, пил только воду, а на прогулке старался выдавить из себя «лишний вес». Кстати, отмечу, что Дик никогда свои «тяжёлые» отметки не оставлял на дороге, даже если мы ходили лесной тропинкой.
С молодого возраста Дик, не любил фамильярности.
Ко мне зашел в гости Александр Южаков. Дик встретил его настороженно. Я Сашу предупредил:
— Дика не трогай, укусит.
На что он сказал:
— Не беспокойся, я хорошо знаю психологию собак.
Мы сели за стол, где стояло большое блюдо с горкой котлет из оленины, Саша протянул Дику котлету. Тот её осторожно взял и съел. Потом Дик быстро справился и со второй котлетой. Я сказал:
— Не давай ничего Дику у стола.
— Я хотел наладить с ним контакт, теперь мы с ним стали друзьями.
В доказательство он протянул руку к собаке. Но как только рука приблизилась, Дик крепко, до крови, прихватил её зубами.

Любовные встречи и сны

Дик всегда имел элегантно¬спортивный вид: мы его купали, расчесывали, я делал ему ежедневно массаж. Сквозь шкуру я ощущал рельефность его мышц, их крепость. Когда мы шли с ним по улице, то часто слышали: «Посмотри, какая красивая собака!». Приятна была такая достойная оценка.
Однажды мы после прогулки подошли к нашему подъезду. Недалеко расположилась группа собак: небольшая сучка и шесть кобелей, два из которых были внушительной величины. Мы быстро прошли в свой подъезд, чтобы не входить в контакт с незваными пришельцами. В квартире я занялся своими делами. Минут через десять Дик подбежал к входной двери, лег около нее, заскулил и стал активно крутить хвостиком. Я решить открыть дверь, чтобы установить, что его заинтересовало.
Как только я это сделал, в квартиру вбежала встреченная у подъезда сучка. Дик бросился за ней. Я был удивлён, как сучка сумела разыскать Дика на шестом этаже: ведь мы с ним приехали на лифте, и как молниеносно произошло их сближение.
Для Дика это была первая любовная встреча. Этот случай убедил меня, что и у собак ценится красота, и бывает любовь с первого взгляда.
В последующем к нам в квартиру приводили дам — спаниелей. Дик сразу вступал с ними в любовную связь. Отказов с их стороны никогда не было.
Дик как воин всегда был в хорошей спортивной форме, хотя и получал раны. При нападении собаки, превосходящей его в росте и силе, он не пасовал и смело вступал в схватку. Так, дважды он принял бой с двумя овчарками и не отступил. Хотя получил ранения губы и уха.
Собаки видят сны? Я убежден, что да. Дик, придя после длительной прогулки или охоты, засыпал. Однако его мозг продолжал жить воспоминаниями прошедших событий: он тихо поскуливал, слегка шевелил лапами, вздрагивал. Его сны, я думаю, в большей мере были приятными. Возможно, иногда ему снились схватки с собаками более крупными, но он, как поется в песне «Собачий блюз», никогда хвост не поджимал. Сны Дика, я не прерывал.

Охранник

Как¬то я поставил сумку на землю и немного отошёл в сторону. Неожиданно раздался свирепый лай Дика. Оказалось, мою сумку, привлеченные запахом колбасы и мяса, обступили собаки, а Дик не подпускал их. Я похвалил его, сказав: «Дик, ты молодец, ты настоящий охранник». Моё одобрение возымело положительное действие: с тех пор он стал защищать не только меня, но и наши вещи.
В другой раз я вылетал из Норильска с Диком. При мне был большой баул и упаковка из пяти больших планшетов. Дик вещи обнюхал и понял, что они мои. Когда мы прибыли в Москву, я отдал бирки носильщику, чтобы он получил вещи. Дик издалека определил, что мои вещи тащит какой­то мужик. Он сразу разразился громким лаем и успокоился лишь тогда, когда вещи оказались рядом с нами. Носильщик заметил: «Умная собака».
Дик всегда сохранял бдительность, чтобы защитить меня. Поэтому, когда я ложился спать в незнакомом месте, в полевых условиях, я давал Дику команду: «Дик, охраняй меня». Он ложился рядом, я был спокоен, что при приближении ко мне любого человека, он предупредит меня.
Кстати, возвращаясь из командировок, я по инерции давал эту команду Дику. И когда подходила Ирина, он вставал, оскаливал зубы и поднимал шерсть на загривке. А ведь она с ним гуляла, кормила, ухаживала и это проделывала регулярно, особенно в период моих командировок. Она же ежегодно водила его в ветлечебницу на прививки.

Врач

Я поранил ногу и стал рассматривать рану. Дик внимательно обнюхал рану, а затем стал осторожно облизывать её края. После трёх его терапевтических сеансов рана зажила. Каждый раз я Дика гладил по голове и говорил: «Ты, Дик, у меня настоящий доктор». Эти слова оказались пророческими. Если у меня обострялся радикулит, то моё необычное поведение не оставалось без внимания Дика. Когда я ложился спать, он забирался ко мне и ложился рядом, прижавшись всем телом к моей спине. Так мы с ним спали до утра. Проснувшись, я чувствовал облегчение.
С тех пор при необходимости я всегда обращался за терапевтической помощью к Дику. Достаточно было сказать: «Дик, полечи мне спину», как он ложился рядом, вытягивался и прижимался вдоль спины. Возможно, эта процедура ему не доставляла удовольствия, но он терпел, понимая, что приносит пользу мне.

Охотник

В августе на озере Туручедо начали появляться утки. Их с каждым днем становилось всё больше. Наступил срок открытия охоты на водоплавающую птицу. Я на лодке «Обь» на веслах плыл недалеко от берега. Дик заметил уток, выплывавших из¬за кустарника, и тихонько заскулил. Я выстрелил. Одна утка опрокинулась на бок, и Дик, по команде, выпрыгнул из лодки, подплыл к птице, схватил её в пасть и вернулся к лодке. Я схватил его за шкирку, втащил в лодку и был восхищен действиями своего друга.
С этих пор рано утром, отправляясь на лодке, чтобы половить рыбу и пострелять уток, Дик занимал на носу лодки место вперёдсмотрящего. Он внимательно всматривался в берег и когда из прибрежной травы или кустарника появлялась утка или их группа, он уведомлял меня повизгиванием. После выстрела Дик отправлялся за добычей, чтобы доставить её к лодке. Я испытывал огромное удовольст­вие от его работы и благодарил его. Моё одобрение он воспринимал как должное.
Кроме Туручедо, я промышлял водоплавающую дичь на озерах Лесном, Поколко, Сиговое и на ближних речках и протоках. В этой охоте для меня самым приятным моментом был не точный выстрел, а то, с каким старанием Дик подавал мне птицу.
Осенью я с Диком охотился на белых куропаток. Он поднимал выводок. Если удавалось добыть птицу, Дик, после моей команды доставлял куропатку. Я обязательно его благодарил, что ему явно доставляло удовольст­вие. При розыске разлетевшихся птиц интересно было наблюдать, как Дик делает «свечки» среди карликовых берёзок. Побродив с десяток километров и встретив несколько выводков куропаток, мы с добычей возвращались на базу.
Весной на берегах озёр, недалеко от Норильска я специально ради удовольствия Дика, охотился на самцов турухтанов. Мне было интересно наблюдать за петушиными «боями» самцов. У них воротник «жабо» разнообразной окраски. Добыв кулика, я давал команду Дику «подай» и указывал рукой направление. Он мигом бросался в заданном направлении и возвращался с птицей в пасти.
Однажды осенью меня командировали в Туруханский район. Это недалеко от Норильска. Я решил взять Дика, пусть познакомится с тайгой. Здесь с Федором Михайловичем, местным старожилом и опытным охотником, мне удалось побродить по тайге. Было интересно, как поведет себя Дик в новых обстоятельствах.

В первый выход Дик поднял глухаря, который после взлёта вскоре устроился на сосне. Дик нашел сидящую птицу и стал осторожно облаивать её. Глухарь, видя свою неуязвимость, внимательно разглядывал спаниеля. Это позволило мне незаметно приблизиться к птице на верный выстрел. Добычей мы были довольны.
Во второй выход встретили лишь выводок рябчиков. Птицы после взлёта расположились на двух деревьях. На ближайшем из них мне удалось поразить рябчика точным выстрелом из мелкокалиберной винтовки. Остальные птицы перелетели в соседнюю куртину ёлок. Я дал команду: «Дик, ищи». Он побежал в направлении улетевших птиц. Вскоре он вернулся и два раза гавкнул. По его поведению и глазам я понял, что надо следовать за ним. Он подвёл меня к дереву, на котором я обнаружил затаившуюся птицу. После выстрела Дик подал мне сбитого рябчика. Наша добыча — два рябчика — не вызывает большой гордости, но и я, и Дик весьма положительно оценили первый выход в тайгу.
Мой друг Виктор большой любитель охоты на вальдшнепа. Весной он их добывает на тяге, осенью — на высыпках. Однажды он предложил мне поохотиться с ним на тяге в Подмосковье. На место мы прибыли, когда солнце приблизилось к горизонту.
Виктор поставил меня на его излюбленное место: прогалина на краю леса с берёзовым мелколесьем. Мой слух напряженно ожидал обещанные мне звуки, но их я не слышал. Но вот отчетливо прозвучало «цирканье» и «хорканье», а затем я увидел летящую птицу с вниз опущенным клювом. Волнение моё было очень сильным, и я не выстрелил.
Вторая птица также пролетела мимо: я снова оказался не готовым произвести точный выстрел. Это я сделал, когда третья птица подлетела ближе первых двух. После выстрела, по команде, Дик исчез в кустарнике. Вскоре он вернулся с птицей в пасти. Мы оба были счастливы. В тот вечер мы добыли ещё одну птицу. Я был доволен Диком, он мной. Виктор поздравил нас с удачной охотой, а я его: он добыл трёх птиц.
На протяжении многих лет я имел возможность знакомиться с различными породами собак, которых содержали мои друзья, коллеги, знакомые. Я следил за их поведением, реакцией на команды. У владельцев собак я интересовался, как они оценивают рабочие и интеллектуальные качества своих питомцев. Я склоняюсь к мысли, что русский охотничий спаниель наиболее универсален в охотничьем деле, отличается весьма высоким интеллектом. Я считаю, кто возьмет на себя ответственность иметь спаниеля и будет с ним общаться со вниманием и любовью, проводить с ним доброжелательное общение на природе, на охоте, тот будет иметь самого надежного друга

Анатолий МУХАЧЁВ

Для журнала “Охотник” Военного охотничьего общества