Подари мне удачу

Утверждение о том, что охотники – люди чрезвычайно суеверные – не совсем справедливо. Да, суеверны. Но не более, скажем, лётчиков или моряков. Я же вообще ни в какие приметы не верил и смело проходил перед перебегавшей мне дорогу чёрной кошкой. Но однажды…

Как-то по осени приехали ко мне на охоту в деревню столичные друзья. «Попотчевал» я их тетеревиной охотой, да так, что впечатлений осталось надолго. Уезжая же, на радостях, давай они мне патроны дарить, благо калибр одинаковый. И такие, и сякие – на все охотничьи случаи. Набралась солидная горка.

А тут и весна через зиму прикатила. Пролётного гуся было много и погода – самая что ни на есть охотничья. Приехали и столичные. И всё бы хорошо, но удача совершенно отвернулась от них. Лелея надежду то на вечёрку, то на утрянку, пролетела короткая охотничья пора, а желанной дичи то и нет. Роздал я им всю свою добычу, чтобы не скучно было домой возвращаться, а на моем столе снова горка патронов появилась.

Осень под копирку повторила мою удачливость и добычливость, противопоставив этому полное разочарование в стане друзей. Их огорчение было настолько сильным, что от весенней поездки в глухой деревенский уголок они отказались. Я же терпеливо и с трепетом ждал первую вечёрку, а с ней и зачаровывающую вальдшнепиную тягу.

Сплошная серая хмурость, окутав всё поднебесье, опустилась настолько низко, что, казалось, цеплялась за макушки высоких осин и елей. Тёплый ветерок, будто одеяло, медленно тащил эту серость, не в силах разорвать. Казалось, что ещё немного, ещё небольшое усилие ветерка – и хмурость закапает первыми весенними слезами. Но время шло, а полдневный ветерок, так и не выжав сырости, разом спрятался где-то в дальнем углу леса. Быстро темнело, плавно убаюкивая птичьи голоса, которых становилось всё меньше и меньше перед началом великого весеннего таинства – тяги вальдшнепа.

Начало было неожиданным. Прямо над головой, покачиваясь из стороны в сторону, молча и быстро протянула пара лесных куликов. Провожая их взглядом, порадовался за счастливую «семейную» парочку.
Первого холостяка я услышал задолго до его появления. Облетая гряду кустарника, он делал большую дугу и, наконец, спрямил полёт над просекой, навстречу выстрелу. Длинный клюв вальдшнепа не только не портил внешности, но напротив, делал её необыкновенно привлекательной, в совокупности с загадочностью больших чёрных глаз. Ещё четырежды я будил засыпающий лес выстрелами и каждый раз благодарил свое старенькое ружьё, испытывая неописуемую душевную радость.
Домой возвращался в полной темноте. Деревня, растянувшись с двух сторон большака, давно спала и только в знакомом доме светилось окно – двоюродный брат не спал, видимо, недавно вернувшись с тяги. «А не зайти ли?» – подумал, и тут же увидел загоревшийся свет у входа в дом, и мелькнувшую тень. Это был брат. После объятий поинтересовался:
– Как охота? Как тяга?
– Тяга была хороша. Пару взял, да патроны кончились. Стоял, как памятник, с бесполезным ружьём и только взглядом провожал валешней. Не запасся вовремя мелкой дробью, вот и наказан, – огорченно вздохнул брат. – А теперь не знаю когда вырвусь в город. Прощай тяга, – обречённо махнул он рукой.
– Так уж и прощай, – расстёгивал я свой рюкзак. – Держи, – протянул ему полную пачку патронов.
– Это мне? – не верил брат своим глазам. – Вот спасибо, вот выручил, – крутил он в руках патрон – фирменный «Хубертус».

Следующий вечер был полной противоположностью; при отличной тяге добыть мне не удалось ни единого вальдшнепа. Конечно, бывает и такое, и я бы не очень огорчался, если бы подобное не повторялось изо дня в день. Все мои спутники неизменно были с добычей, а я возвращался домой «попом». Казалось, будто незримая рука отводила дробовой заряд от дичи. Меня явно преследовал неведомый рок неудачи. Это обстоятельство серьёзно взволновало и обескуражило, лишив меня покоя, а мысли, сбившись в кучу, путались в анализе неудач. Тут мне вспомнились последние неудачи столичных друзей и мелькнула внезапная мысль, от которой вдруг стало жарко: «Патроны! Я отдал свои патроны, а с ними и свою охотничью удачу, как в своё время сделали другие…» В приметы я не верил, но при этой шальной мысли, не раздумывая, бросился в соседнюю деревню к брату. Всю дорогу я лихорадочно думал о том, как объяснить и попросить назад подаренные патроны? А если он их все израсходовал? А если его нет дома? С этими «если» я вошёл в его дом. К счастью, брат оказался дома. Поговорив об охоте, я, наконец, задал мучавший меня вопрос:
– Как мои патроны? Нормальные?
– Ты не представляешь, насколько хороши! Я никогда столько валешня не добывал. Жаль, что, кажется, все кончились. У тебя ещё нет таких?
– Нет, таких нет, – растеряно пробормотал я, утвердившись в мысли, что злой рок станет моим постоянным спутником. – Ладно, я пошёл, – грустно сказал я и побрёл к двери.
– А чего приходил то? – услышал за спиной.
– Да, так… Мимо шёл, – неопределенно ответил я, и тут мой взгляд уцепился за патронташ брата, висевший у входной двери. – Можно? – потянулся к патронташу.
– Да смотри, – недоуменно пожал плечами брат.

В длинном бургском поясе пустые гильзы и снаряжённые патроны выстроились в хаотичный ряд. Здесь были и древние, давно поблекшие латунные с красными капсюлями «центробой», и бумажные, и полиэтиленовые различных цветов. Подаренного «Хубертуса» не было. Я вторично пробежал взглядом и самым крайним, возможно забытым, был он – один единственный «мой» патрон. Я достал его, зажав в руке, и он показался мне очень горячим.

– Знаешь, а подари-ка ты мне его, – показал я патрон брату. – Так, на удачу.
И, не давая ему опомниться: – Вот и спасибо, братан. Будь здоров. Удачи тебе, – скороговоркой выпалил я, и быстро вышел, провожаемый недоуменным взглядом брата.
Удача вернулась в тот же вечер. С тех пор я никогда не дарю патроны и не забираю удачу у других, веря, что всё-таки существует нечто. Пусть это и суеверие, и предрассудки, но я верю.

Автор: Владимир КАПЛИНСКИЙ
член союза писателей России
Смоленская обл., д. Бурцево
Журнал ВОО “Охотник