Улов был богат, да друг был не рад

На первой же летней рыбалке мы с другом Володей место себе новое облюбовали. Конечно, не первой свежести, до нас ещё обжитое. Следы костров, рогатулины подле воды давние, почернелые, может, с прошлого года торчат.

Рядом мелководный приток Ветлуги, речка, будто выныривающая из многокилометровой толщи густых лесов и труднопроходимых кустарников ивняка. И широкая, продуваемая всеми ветрами, поляна – наше стойбище. Даже малейший ветерок вытуряет отсюда несметные полчища комаров, смахивает их, словно крошки со стола. Берег обрывистый – до воды, ежели не прибыльная, метров пять будет. На средине омута две коряги торчат, будто гигантский крокодил свою пасть раскрыл да и замер в таком положении.
Обычно в этом месте охотно по вечерам брали полосатые горбачи, которые, не боясь и не стесняясь присутствия рыболова, поднимались в прибрежную зелень и шумно гоняли мелочь. Попадались густерки. Но почти каждую рыбалку клёв резко менялся. Подходила стая речной колючей шпаны, и начиналась свистопляска. Клевали ерши беспрестанно, не давая подхода к насадке никаким другим рыбам.

В часы такого ершиного нашествия или полного бесклёвья мы меняли тактику рыбной ловли. Брали в руки спиннинги, перебирались вброд на другой берег притока и уходили выманивать речных хищников.
На том берегу места куда лучше. К самому речному обрыву тёмной плотной стеной подходит лес. В воде подле берега чуть ли не сплошняком коряги да упавшие во время паводков или сильных ветров деревья. Рыба там недоступна браконьерам. В таком хламе её сетью не взять. А потому и плещется в этих корягах безбоязненно и почти не переставая.

Осматриваемся, выбираем себе места, где бы можно посидеть с удочкой, оцениваем их. Они неплохие – тихие, с водоворотами и резкими перепадами глубины. Рыба тут должна быть. Одно не устраивает: передвигаться по такому берегу да ещё с размотанными удочками – сплошная маята! И самому приходится неуклюжим медведем переваливаться через поваленные деревья, и лески то и дело цепляются то за ветви, то за вывернутые из земли корни. Но успокаивает другое: за дровами для костра ходить, считай, никуда не надо. Их под ногами – навалом! Бересты полно – хоть впрок запасай!
Место облюбовано, устроено рогатульками. Закидываю удочку на червя, разматываю другую. Хлыстик-сторожок несколько раз дрогнул и  стал плавно клониться к воде. Поклёвка! И явно не ершиная! Подсекаю, и сразу же почувствовалось биение рыбины, а у меня и подсачека под рукой нет. Там, около рюкзаков остался. Но вывел-таки наверх, дал ей глотнуть воздуха, и крупная густерка стала совсем послушной, легла на бок и зашлёпала по воде, а потом и оказалась в моих руках.

Спешно пробираюсь к рюкзакам – где-то верхом по упавшим деревам, где-то по-пластунски низом, а потом обратно таким же макаром. Что бы не мотаться туда-сюда по этому завалу, захватил с собой всё необходимое – лески, крючки запасные, грузила. Даже мини-котелок, сделанный из пустой консервной банки из-под сгущёнки, не забыл. Неказистый, маленький, а удобный очень! Чай в нём вскипятить – дело плёвое, даже дров не потребуется. Одной небольшой берестины хватит.

Друг моему примеру последовал, чтобы лишний раз к рюкзакам сквозь завалы не перебираться. Теперь уж закидываю удочку без всякой опаски – подсачек под руками, садок – тоже. Надеюсь, что ближе к ночи начнёт рыба и покрупнее брать. Разматываю другую, почти не отрывая глаз от первой. Но, увы, проморгал. Леска пошла в сторону, рассекая воду. Закидываю куда попало вторую снасть, хватаюсь за первую… Ожидал, что сейчас в моем садке появится лещ или язь, но напрасно. Удильник – дугой, почти в колесо согнулся, леска струной натянулась, звенит и ни туда, ни сюда. Зацеп! Браня себя за то, что поводки из слишком прочной лески навязал, пытаюсь вызволить снасть. Слышу, друг тоже себе под нос столетним стариком гундосит, и краешком глаза вижу, тем же занимается, что и я – от зацепа избавляется.

Поводок всё-таки не выдержал, навязываю новый и забрасываю снова. Пока копошился с лесками да крючками, на закинутой удочке поплавок попрыгал на воде и исчез, потом вынырнул и остановился, будто пристыл к вечерней воде. Проверяю и… такая же история! Снова обрыв!

Отставляю в сторону оборванную снасть, раздумываю, что лучше –ремонтировать её или нет? Или ловить одной? А то рыбалка может в сплошной ремонт снастей превратиться…
Пробую ловить одной, стараюсь подсекать при первой же и пусть даже самой вялой потяжке. Так поймал ещё несколько густерок, стали попадаться окуни-горбачи, да такие большие, что на блесну иной раз такие только и хватают. А тут – на червя. Пробую на перловку, надеясь на леща, который неподалеку от меня стал уже сам себя выдавать – плавиться. Чай вскипятил, мой мини-котелок уже пуст, хоть снова его заваривай. А поклёвок – никаких!

Вновь перехожу на червя. И вовремя. Только закинул – поклёвка и очень верная, красивая, похожая на букву «а» в азбуке Морзе – резкий удар и медленная потяжка. Минута-другая и с радостью и трепетом подвожу подсачек под полуторакилограммового леща. Друг, смотрю, суетится и тоже в воде сачком шарит. Значит быть, и он не зря на этот берег перебрался. Но, вижу, тоже одной удочкой ловит. Чай пьёт из такого же, как у меня, котелка, в мою сторону с гордой улыбкой смотрит и садок с уловом на уровень плеч поднимает – передо мной хвастается! И не зря бахвалится – пока его трофеи богаче моих. И рыба в нём трепещется более-менее крупная, не то, что в прошлый раз – окуньки и уклейки, да и то с папиросину.

Всю ночь мы с ним глаз не сомкнули, но и не встречались и даже чаёвничали по отдельности. У каждого свой костерок, словно светлячок в короткой полусумрачной ночи. На утренней заре клёв возобновился и стал даже активнее, чем вечерний. Но рыбу будто подменили. На червей, хотя они прекрасно сохранились и были такими живыми и даже буйными, что на крючок не так-то просто насадить, ноль внимания. Даже окуни и те стороной обходили. Но на пареную перловку активно заклевали густерки и крупные, будто селедины, плотвицы. Словно договорились, жерлицы сработали почти одновременно и у меня, и у друга. Да и щучки, позарившиеся на пойманных наспех и насаженных на двойники  уклеек, оказались, как сестры-близнецы, почти одинаковые.

Но клёв утренний продолжался недолго. Сизым шатром поднялся в небо густой туман, потом зашептались за нашими спинами деревья, поднялся ветер. Из-за леса, подступающего к захламлённому ветлужскому берегу высокой густой оградой, мы не заметили, как с запада подкралась густая тёмно-свинцовая туча. И не заметили бы, пока она не заявила о себе резким отрывистым громом. Гроза вот-вот готова была разразиться не только громом, но и проливным дождём. А встреча с ней в наши планы не входила. После ливня выбираться отсюда на машине – труба дело!

По-быстрому сматываем удочки, затягиваем рюкзаки и обратно на тот берег, где нас сиротливо ожидает машина. Гром всё ближе и ближе, уже вдали под каплями густого и крупного дождя басовито и монотонно и глухо запел вековой лес. Но мы успели выбраться на торную дорогу. Теперь нам любой ливень был не помеха…

Если сказать, что так закончилась наша рыбалка на том берегу, значит умолчать о самом интересном, небывалом. Было у этой рыбалки и очень яркое и забавное продолжение.
На другой день встречаюсь с другом, о рыбалке разговор завожу, предлагаю снова на тот берег побывать. А он боязливо оглядывается, руками машет, палец к губам подставляет, чтобы я замолчал. Если, говорит, жена узнает, что мы снова туда поедем, меня вообще на рыбалку не пустит. И поведал почему.

Приехал он тогда с рыбалки. Рюкзак у порога оставляет. Жена по привычке уловом интересуется, кот у них породный рыбу почувствовал – голос подаёт, но близко к мешку не подходит и ощетинился будто ёж. Друг сразу смикитил: чувствует зверюга, что рыба сегодня более крупная! И с гордостью заявляет жене – смотри, мол, чуть не полный садок наловил. А сам – грудь колесом, будто кум королю и сват министру, на кухню прошёл вальяжно – кофе заваривать.

И вдруг – женский визг на всю избу. Он оборачивается и видит: садок с рыбой его под койку улетел, жена с испуганным визгом и криком на стол белкой запрыгнула, кот породный с мяуканьем и фырканьем на шкаф взлетел, будто у него крылья появились. Хвост сделал трубой, глаза зелёным светом горят, будто лампочки ввёрнуты. А из рюкзака – мыши разбегаются: под койку, под диван, а иные даже на стены взбираются. Оказалось, что пока он с удочкой всю ночь сидел, мыши на его колбасу и хлеб позарились и сбежались, наверное, со всего леса. Колбасы он потом вообще не нашёл, а из буханки хлеба мыши скворечник сделали.

Жена у него брезгливая. Она эту рыбу, привезённую вместе с мышами, не только есть, но даже и чистить наотрез отказалась. И запретила ему в том месте рыбачить. И кот не таким стал – приедет друг с рыбалки, кот в самый дальний угол забирается и с опаской на рюкзак смотрит.

Мышей в доме они потом капканом почти месяц ловили. Жена по ночам на каждый шорох вскрикивала и боязливо подбирала под себя ноги. Но на том берегу мы всё-таки рыбачили и не раз. Уловы разные бывали, но теперь на всякий пожарный рюкзаки свои – есть там что-нибудь съестное или нет – как можно выше на деревья подвешивали… Помогло. Без мышей приезжали. Они то ли рюкзаки наши найти не могли, то ли мой друг тогда за один раз домой всех увёз.

Автор: Алексей АКИШИН
Костромская обл., с. Павино
Журнал ВОО “Охотник”