Заливное из налима, ночью, с волками

Осень сорок пятого. Война уже закончилась, но на моей малой родине, в Псковской области, в урочище Кривая Лука, на берегах реки Вёрдуги, она ежедневно напоминала о себе. Здесь проходили бои наших войск с немцами, здесь действовали партизанские отряды, сюда регулярно наведывались карательные отряды фашистов… И найти патроны, винтовки, даже гранаты не составляло большого труда. Правда, подобные трофеи взрослые у подростков тотчас отбирали, но кое-что мы все же припрятывали. У меня в сумке с рыбацкими принадлежностями, к примеру, лежала толовая шашка. Зачем – неведомо было и мне самому, – так, на всякий случай.
И как же она мне пригодилась!..
Жизнь была голодна, и питалось местное население в основном, как говорится, дарами природы. Кормильцами семей зачастую были мы, подростки. Рыбалка была вообще нашей прерогативой. Сразу скажу, занятие это было не из простых из-за дефицита снастей. Удилище еще можно было вырезать из орешины, леску сплести из конского волоса, но где найти крючки в деревенской глубинке? Вот и исхитрялись мастерить их из булавок да кровельных гвоздей.
И еще: у таких подростков, как я (двенадцать – пятнадцать лет) свободного времени было мало, мы ведь с утра до вечера работали в колхозах, зарабатывали трудодни, и основным временем для ловли оставалась для нас ночь.
Вот потому пошел я на озеро Глубокое, что в нескольких километрах от моей родной деревни Бори, в холодную октябрьскую темень. Первым делом нарубил дров из сухостойной ольхи, надрал бересты, потом прикрепил «козу» на нос камьи и выплыл на глубину.

Тут надо кое-что пояснить. Камья – лодка, выдолбленная теслом из толстого осинового бревна, – такие стояли на берегах озера, были для общего пользования, и все относились к ним бережно и заботливо. «Козой» называли решётку, сплетенную из толстой проволоки. На неё укладывали смольё, поджигали, и получалась прекрасная подсветка для того, чтоб можно было удить рыбу ночью.
А удить предстояло так. К поленцу из ольхи привязываешь леску с грузиком и крючком, на крючок нанизываешь мелкого карасика (его наловил при помощи вентеря), и ставишь эти своеобразные донки в облюбованные места. Такая снасть как нельзя лучше подходит для ловли налима. Он как раз ночной хищник, грубая леска (конский волос) его не пугает, качество крючка тоже. Он так заглатывает жертву, что уже не сорвется.
До наступления темноты я успел поставить несколько донок и жерлиц, и одна из них сработала, когда я уже решил было плыть к берегу. Попался неплохой, до килограмма, налим. Это меня обрадовало: во-первых, скорый трофей предвещал неплохой ночной клёв, а во-вторых, не придется коротать время у костра на пустой желудок. Есть в рюкзаке пара-тройка картофелин, лук, морковь, значит, будет прекрасная уха. Налим для неё – самое то!
Повесил котелок над огнём, вода уже закивает, чудный запах щекочет ноздри, еще минут пять – и…

И тут в ночной тиши послышались насторожившие меня звуки. Они раздались с той стороны, откуда из озера вытекал ручей. Я прислушался и понял: это волки друг за другом, гуськом, преодолевают ручей.
Почему я первым делом подумал о волках, объяснимо: за годы войны их в наших краях развелось так много, что они не только забегали в деревни, резали скот и собак, но и на людей нападали.
Как можно в лесу защититься от стаи? Залезть на дерево я не мог: береза, под которой сидел, была старая, с гладким стволом – до нижней развилки не дотянуться и не вскарабкаться. Бежать в лес в поисках другого дерева – смерти подобно: я уже видел, что ко мне приближались действительно волки, и догнать меня им ничего не стоило.
Взял в руки топор, снял с огня котелок с уже сварившейся ухой, поставил его в сторону, под дерево, начал в костре выискивать головешки, которыми можно было бы отпугнуть зверей. Понимал, что страх в таких ситуациях плохой помощник, но сделать с собой ничего не мог: пальцы заметно дрожали.
Головешек оказалось до обидного мало. От первой, которую я метнул в стаю, волк сначала отскочил метра на три, но тут же вернул, так сказать, утраченную позицию. Мало пользы принесли мне и другие «огненные снаряды».
Я прижался спиной к берёзе, готовясь отразить скорую атаку при помощи топора. Топор и в руках подростка, конечно, грозное оружие, но ведь пока я буду отбиваться от одного зверя, другие просто разорвут меня…
И тут мой взгляд упал на рюкзак. Я вспомнил, что там лежит толовая шашка. В ней нет, конечно, стальной оболочки, это не граната, но вспышка, грохот и ударная волна обеспечены. Насколько это поможет в поединке с волками, сказать трудно, но надо использовать последний шанс!
Я и решил поджечь шнур, когда волки будут метрах в десяти. И вот они уже на этой дистанции, во всяком случае, первый из стаи, самый рослый, сверкал глазами именно на таком расстоянии.
Поджег шнур и метнул в него шашку. Получилось у меня это весьма удачно: толовый заряд упал перед мордой хищника. Тот, кажется, не испугался, принял лишь чуть в сторону, но тут раздался взрыв.
Я и сам не ожидал, что он будет такой силы. Волка подбросило в воздух, он как-то по-щенячьи завизжал, шмякнулся на бок, тут же схватился и боком, словно раненный, побежал прочь от меня. Врассыпную бросились и другие звери, аж кусты, по которым они пробирались, затрещали.
ОЛпасаясь, что волки вернутся, я так до утра и стоял у ствола дерева с топором в руке. Лишь когда начало светать, понял, что шашка оказалась эффективным оружием и спасла меня. И только тогда вспомнил о том, что голоден и что есть уха.
Видно, налим был жирным, а октябрьская ночь настолько прохладной, что вместо ухи в котелке оказалось заливное, причем, бесподобно вкусное.

Плюс к этому, как бы в качестве компенсации за тревожную ночь, при сборе донок и жерлиц я взял несколько налимов. Они наполовину заполнили рюкзак, но нести их было легко: как известно, своя ноша не тянет.

“Охотник”, журнал военно охотничьего общества
Николай ИЛЛАРИОНОВ,
Псковская обл.,
г. Гдов