Незваный гость

Начало сентября, полное безлуние. Черная дыра ночи постепенно поглотила и кормушку, и солонец, стоявшие в удалении от вышки, где я уютно устроился, ожидая выхода кабанов на кормежку. Сижу уже несколько часов. Неторопливо и тихо осматриваю в прицел, установленный на любимом маннлихере, окрестности, но кабаны что-то задерживаются. Для привлечения зверя в кормушку егеря высыпали большой мешок старых сухих бубликов как дополнительную приманку.

Закусил бутербродами, запив их сладким чаем с лимоном из термоса. В лесу тепло, температура около +10 градусов. К ночи сильный ветер окончательно стих, уступив место полному штилю. Запах осеннего леса наполнял грудь.

Кабанам сейчас раздолье — вкусной питательной еды здесь полно, почва мягкая и легко позволяет им выкапывать из неё сладкие корешки. Понятно, почему в это время года к вышкам они выходят неохотно. А вот когда ударят первые заморозки и прихватит морозцем землю, потянутся они к лёгкой добыче — к рукотворным кормушкам. Тут на вышке и будет их сторожить охотник со своей верной винтовкой.

Я понимал, что ехать на охоту ещё рано. Но так хотелось вырваться на природу! Увидеть вновь осенний лес, очистить лёгкие волшебным чистым духом, послушать новые истории опытных охотников и самому поведать о своих незамысловатых охотничьих приключениях. Я не выдержал, и при первой же возможности рванул по Ярославке, в сторону Переславль­Залесского, в знакомое мне охотхозяйство.

За окном продолжает сгущаться темнота. На карабин я переставил прицел ночного видения, среди охотников называемый просто ночник, включил его и в призрачном зеленоватом свете прицела осматривал тёмную поляну вокруг вышки. В ночник отчетливо было видно кормушку с белеющими в ней бубликами, чуть в отдалении солонец под двухскатным навесом, две большие лужи и дорогу, теряющуюся в густом ельнике.

Тихо, пусто, темно. В голове роятся бесконтрольные вольные мысли. Вспоминаются былые охоты прошлых лет. С улыбкой я припомнил, как в позапрошлом году сидел на восьмой вышке «Шабаново жилище» со своим мокрым скотч терьером Гудвином. Когда мы добирались к выбранному месту, попали под сильный дождь. По пути он сильно промок и продрог, и уже на вышке, свернувшись на полу чёрным ушастым клубочком возле моей ноги, стал трястись от холода. Его тряска передавалась всей вышке, стоящей на четырёх опорах, отчего она, в солидарность собачки, тряслась сама. На вышедших из леса кабанов я так и не смог толком прицелится, был промах. А чтобы согреть мокрого бедолагу, мне пришлось плотно закутать его в собственную охотничью куртку.

В очередной раз, осматриваясь в ночник с вышки, я увидел мелькнувшую ярко­зелёную точку. Глаз дикого зверя! Кто¬то крался ко мне на поляну из тёмного леса! Кабан?! Я повернул на мягкой подложке карабин к прежнему месту.

Из травы появилась небольшая хитрая мордочка с ярко светящимися точками глаз. Лиса? Ночной прицел искажал увиденное, представляя всё в неживом монохромном цвете.

Воровато оглядываясь, зверёк вышел на поляну и неторопливо направился прямиком к кормушке. Вот те на! Да это же енотик… Сколько же я искал его на своих охотничьих тропах! Сколько слышал от бывалых охотников о его повадках и ни разу так и не встретил за все годы скитаний с ружьём по разным уголкам России.

Оговорюсь, что в нашей полосе у меня есть два любимых диких животных. Это, да, тот самый енот, за вероломство так не любимый многими нашими охотниками, но которого я уважаю за милую внешность, за непосред¬ственный самостоятельный характер и преданное чувство семьи. И сова, любимая мной за природную мудрость, своеобразную необычную красоту и уникальную верность своей любимой крылатой и глазастой избраннице.

Так вот, енотик немного потоптался перед кормушкой, настороженно крутя головой во все стороны, затем схватил один бублик и бросился с ним в ближайшие кусты. Такие маневры он проделал раз пять, не меньше, перенося по бублику, один за другим, в свой тайник. Я, затаив дыхание, наблюдал за ним. Благодаря ночному прицелу у меня появилась замечательная возможность подсматривать за жизнью в естественной среде такого сумеречного и ночного животного, как наш россий¬ский енот.

Он вновь вышел на поляну. Затем подошел к тёмным лужам, из одной из них попил холодной осенней воды, лихо отряхнулся, с яростью почесал лапой правый бок и вновь направился к кормушке. Там он выбрал себе очередной бублик и принялся неторопливо, аппетитно облизываясь, его поглощать. Похоже, что в кустах он успел сделать необходимый запас и решил немного подкрепиться, пока кто­нибудь сюда не нагрянул из непрошенных гостей.

Я специально громко кашлянул в открытое окно вышки. Енотик испуганно присел, озираясь вокруг. «Да, друг, трусоват ты и вороват, — мысленно обратился я к нему. — На чужое позарился, бублики не тебе предназначались. Судя по всему, они тебе, братец, по душе пришлись».

Не определив источник звука, енот быстро успокоился, перестал настороженно крутить головой и деловито приступил к дальнейшему уничтожению вкусных бубликов.

Отвлёк его, а затем и окончательно спугнул, звук рычащей «шишиги» — ГАЗ¬66, с шумом продирающейся к нам по лесовозной колее, чтобы увезти меня на охотничью базу. Оговоренное время охоты с вышки истекло. Позже кабаны уже вряд ли бы вышли на мой верный выстрел. Когда сполохи от фар машины стали выхватывать из темноты отдельные кусты и деревья, я увидел, как он, милый и уже близкий мне енотик, опрометью бросился к кустарнику, в спасительную темноту, которая его тут же бесследно поглотила. А я вот так, без добытого кабана, но с большой теплотой на сердце, покидал ночной лес с надеждой, что мы ещё обязательно встретимся.

Глеб КРЫЛОВ

Для журнала ВОО “Охотник“