Как рыбалка делу помогла

Валерий Стефанович Серебряков в начале лета на пенсию вышел. Руки потирает: теперь воля¬вольная, можно неделями на реке пропадать! Снастей набрал ворох, да и старые все привел в порядок — даже ржавые крючки да прелую леску выкидывать не стал, на всякий пожарный оставил.
Но раз съездил, другой и радостное настроение у него, будто ветром унесло. Пропало. Скучновато на реке одному — ни поговорить, ни ночь скоротать у костра за кружкой чая. Да ещё если рыба не клюет…
Решил он себе напарника подыскать. Далеко ходить не стал, к соседу нагрянул и пристал к нему банным листом. Владимир Коржев в частном сельхозпредприятии трактористом работал. Рыболов он заядлый — спит и видит себя на берегу с удочкой. Но в основном по выходным дням катался, душу отводил на реке. В будни времени не хватало, работы у него летом навалом — то посевная, то сенокос, то уборка… С весны и до белых мух продыха не было.
— Поехали завтра! — предлагает Стефанович. — Густерки, говорит, наперебой клюют! А окуньё — спасу нет! На голый крючок цепляются! Вчера был, только приехал… Ей, богу, туфту не гоню и лапшу не вешаю!
Стоит он у порога, глаза угольями светятся, ноги приплясывают, словно он вот­вот с места котом ошалевшим рванет и на рыбалку вприпрыжку ринется, и только связка удочек забрякает да рюкзак за плечами поплавком запрыгает.
Владимир медлит, с ноги на ногу переминается. Ему и хочется, и колется, и батька, то есть директор, не велит. Сенокос на носу, травы уже в полном цвете, а у механика с тракторами да косилками ещё и конь не валялся — половина техники ещё из гаражей да площадок своим ходом не выйдет! Директор, хоть и молод, но мужик крутой, спуску никому не даёт — всех в ежовых рукавицах дер­жит. Владимиру обещал выволочку устроить принародно, если к сенокосу с трактором не управится, выпорю, говорил, как сидорову козу. А тут ещё на рыбалку в рабочий день — да он тогда не только три шкуры снимет, всё, что есть сдерёт и ни одной не оставит! Уволит и глазом не моргнёт! Другим, мол, неповадно будет баклуши бить…
— Поверь, Стефаныч, — взмолился Владимир, — некогда! Руки чешутся удочку подержать, а работы выше крыши! В выходные, может, и удастся выкроить время — на вечерней да утренней зорьке посидеть.
Но Валерий Стефанович не тот человек, чтобы отстать — не мытьём, так катаньем возьмет. Дни сейчас уже длинные — поехали, предлагает, вечером, а утром я тебя привезу и прямо на службу доставлю. На работе, думаю, не заснешь, да и на реке ночью на часок­другой прикорнуть можно… Директор, мол, и не узнает, что ты на рыбалке был, если сам об этом никому не проболтаешь! А механик… Свой человек, можно и договориться.
Владимир задумался, головой туда¬сюда заводил, словно вынюхивал что­то…
— Предложение заманчивое! Стоит покумекать…
— А чего тут и кумекать? Тут и думать нечего! Едем и всё! И день рабочий не пропадет, и на рыбалке побываешь. После работы укатим — езды минут сорок, вечером порыбачим, утреннюю зорьку прихватим, а на службу я тебя тютелька в тютельку к началу рабочего дня привезу — комар носа не подточит!
— А с червями как?
— И об этом не задумывайся — у меня на всё лето уже давным¬давно припасено. Удочки, если не готовы, можешь и не брать с собою. У меня их — вязанка целая, на колхоз хватит! Любые — донные, поплавочные… Подлиннее, покороче. Словом, выбирай на вкус! Садок тоже не бери — у меня в багажнике их полдюжины лежат.
— Договорились! — согласился Владимир, но оговорку сделал: — Только чтобы завтра к утру дома как штык быть! А то подведешь под монастырь…
— До вечера тогда!

Вечером возвращается он с работы, а Стефанович под окном уже на парах стоит, машину даже не глушит, напарника ждёт. Снастей в салоне — все задние сиденья в его старенькой «Ниве» завалены, знать, в багажнике уже места не хватило.
— Одевайся мигом и сюда сигай! — скомандовал Валерий Стефанович. — Машина уже укомплектована! Всё есть! — и подмигнул. — Осталось только рыбы наловить!
Владимир долго себя ждать не заставил, — на рыбалке, да ещё на такой скоротечной, каждая минута на вес золота! Переоделся по¬быстрому, и только их и видели — на всех парах укатили.

До реки домчались быстро — Стефанович машины не жалел: гнал как на ралли, ни ям, ни рытвин не разбирая, и даже в повороты с трудом вписывался. Через полчаса по тормозам так резко ударил, что «Нива» псом пуганым завизжала: стоп, мол, приехали!

На берег они пошли сразу. Стефанович не обманул: удочки перед напарником, как на базаре, веером раскинул, приценивайся, мол, выбирай любую — в аренду бесплатно отдаю. Червей выставил полведра — нацепляй хоть по одному, хоть горстями. Их, скалится, тут не только на эту рыбалку хватит, но и на всё лето, пожалуй…
Удочки забросили. Не успел ещё Владимир и вторую размотать, поплавок чуть дрогнул и под воду плавно пошёл, погружается, будто лодка подводная — «антенна» на нём, как перископ, всё короче и короче становится. Он подсекает, выводит рыбину — густерка увесистая!
— Ну, что я говорил? — сразу забахвалился Валерий Степанович. — Рыба клюет, только закидывать успевай! На самый клёв я тебя выманил…
Выудили они штук по пятнадцать–двадцать, в садках уже веско стало. Иные густерины попадались такие, что на леща смахивали. Нахрапом таких не возьмешь, только с подсачеком и удавалось из родной стихии изъять и в полон взять, в садок посадить.
Но солнце скрылось — то ли за лес укатилось, то ли спряталось где­то в тучах, клевать совсем по¬иному стало. Поплавки будто трясучку подхватили, прыгают беспрестанно, а в сторону не бегут и вглубь не ныряют. Подсекают мужики — пусто! На крючках ни рыбины, ни червя! Голый он, будто на нём и насадки никакой не было.
Поклёвки такие — еле­еле червей мужики успевают менять, а проку нет никакого. Потом ерши навязались, да такие алчные, покоя от них совсем не стало. Рыбки с сигарету всего, одним словом, хвост с глазами, а каждая норовит взять насадку взаглот, и получается это у неё не хуже, чем у крупной рыбины. Снимать их с крючка — одна маята. Пальцы в кровь исколоты, ладони все в слизи ершиной, скользкие, липкие, хоть после каждого ерша в воде руки полоскали.
— Да, не было печали, — сожалея, выдавил из себя Валерий Стефанович. — И вчера так было… Как солнце убралось, так и клёв будто рукой сняло… Пойдем к костру, — поставил он удочки к обрывистому берегу, — теперь пока светать не станет, здесь делать нечего… Червей разве скормить..? Ну, налим какой­нибудь заблудший может ещё натакаться, да и то вряд ли…
Хоть и начало лета, а всё¬таки не зима — костерок живо развели, котелок вскоре курицей заклокотал. Почаёвничали. Стефанович на правах хозяина распорядился: ты, мол, Володя прикорни малость — рабочий день впереди.
— А я, муха бессонная, на рыбалке глаз не смыкаю, костерок буду поддер¬живать да тебя сторожить. Как светать начнёт — растолкаю, к самому клёву разбужу…
Владимир в последние дни ни свет, ни заря уже на ногах, да и на отдых ночной укладывался поздным­поздно — только расположился на боковую около костра, сразу и заснул без задних ног.
Валерий Стефанович до самого рассвета прошишлял по берегу: то хворосту охапку принесёт и в костёр подбросит, то на обрыве посидит — притихшую реку послушает, не плеснётся ли где крупная рыбина? Над заречным лесом забрезжило — вчера в это время уже поклёвывать начало. Закинул он свои удочки, но Владимира не разбудил — пусть, мол, поспит, пока рыба не проснулась. Вот даст она о себе знать — тогда и потревожу, сон его сладкий оборву, пусть глаза протирает и рыбу ловит. Владимир за ночь даже шелохнуся, как прилёг, так и заснул сладким сном, посапывает, как младенец…
Стефанович уже полчаса от удочек не отходит, глаза до рези напрягает — поплавки ещё с предрассветным сумраком сливаются, едва приметны. Светлее уже становится — противоположный берег вырисовываться начал, деревья отдельные выступили из тёмной толщи леса, а рыба по-прежнему не клюёт и даже не думает — поплавки на воде неподвижны, они торчат торчмя, будто встыли в неё.
Солнце уже лучами брызнуло, утреннюю прохладу, будто снег ночью выпавший, растопило. Тут и Владимир очнулся, смотрит, а напарник его под обрывом за удочками кошкой затаившейся присматривает. Его даже обида взяла: чего, спрашивает, втихаря ловишь? Рыбу в одиночку берёшь, а мне ни гу¬гу…
Стефанович аж вздрогнул от неожиданности, обернулся на голос, руки разводит и плечами пожимает:
— Ничего, — говорит, — не понимаю… Не берёт рыба — даже нигде всплесков нету. Неужто бы я позволил себе такое — тебя не разбудить! За все утро — ни одной поклёвки! Даже ерши и те не клюют… То ли нос от червей воротят, то ли вообще куда¬то смотались…
Для пущей убедительности он даже садок из воды вынул и соседу показал: смотри, мол, ни одной головы не прибыло! Сколь было с вечера, столь и осталось…
Владимир вниз спускается, хмурится, но всё же берётся за удочки — закидывает.
— Посмотрим сейчас! Авось рыба только у тебя не клюёт, может ты ей уже поперёк горла встал, надоел. С весны каждый день торчишь…
— Проверь¬проверь… Я уже и на тесто, и на горох пробовал. Всё одинаково… Вода, наверное, садится или непогодь ожидается, вот рыба и отвалила от берега. Пойду лодку надую да на средине попробую. Или зря её с собой каждый день таскаю…
Лодка одноместка, накачать её — раз плюнуть. Через несколько минут Валерий Стефанович уже на реке замаячил, то в одном месте заякорится, то в другом. Но долго нигде не задерживается — рыбу, видать, нигде не находит. Напарник его Владимир тоже уже не одно место сменил — посидел под крутояром, на мелководье сбегал, на быстрине посидел — хоть тресни, не клюет рыба! Мелочь какая¬то червей ощипывает и то как­то украдкой, почти незаметно — поплавок на неё даже не реагирует.
Утро уже в силу вошло. Ветерок поднялся. Рябь по воде побежала. Владимир уже надежды всякие потерял на утреннюю удачу. К костру потухшему поднялся, уголья расковырял и огонь раздул — через час­полтора домой уже правиться надо, чаю попьём и по газам! Рыбалка есть рыбалка, она, как игра картёжная, когда повезёт, а когда и удача спиной поворачивается, надуется, будто жена обиженная…
Чай вскипел, заварился уже. Владимир отставил котелок от огня, и на реку глянул: где там Стефанович? А тот уже в который раз место сменил — у того берега застрял и долго уже там торчит. «Клюет, видимо, раз там тормознулся… Часок в запасе есть — пусть посидит, стресс утренний снимет.»
Сидит он, чаёвничает, на часы по¬сматривает — время уже поджимать стало, на работу бы не опоздать? Присмотрелся на реку — а там из лодки одна шляпа рыбацкая видна… «Спит что ли?» — сердце у него сразу петухом встрепенулось! Чай мигом в сторону, руки рупором и давай кричать во всю мочь. Да где там! Стефанович не только не отозвался, он головы даже не поднял и не шевельнулся. Ветер шумит листвою, лодку на волнах качает, будто люльку дет­скую. Где тут докричишься?! Владимир про кружку с чаем забыл, сбегал на запесок вниз по реке — оттуда попытался докричаться, но и там его ор Стефанович не услышал. В лодке хорошо ему, уютно: солнце пригревает, волны баюкают и комары не донимают… Спит, как сурок.

До хрипоты Владимир орал, по берегу туда¬сюда бегал, спотыкаясь и падая, одежду свою в лохмотья почти изодрал, сквозь кусты торопно пробираясь. По старой дороге вдоль реки взад¬вперед зверем лесным пробежался — нет ли кого из рыболовов? Не собирается ли кто домой? И, как на грех, никого не было. Или в день будний никто не приезжал, или домой спозаранку уехали…
Пешком не убежишь — километров тридцать с гаком, будет да и толку нет никакого: хоть вприпрыжку всю дорогу беги, всё равно на работу опоздаешь, — и какой взмыленный да уставший работник.
Посмотрел Владимир на часы: в мастерской уже мужики собираются, скучковались, новости последние обсуждают — вот­вот рукава засучат и за дела свои возьмутся. Механик, должно быть, тут как тут, распоряжения даёт. Скоро спохватится: а Коржев где? Трактор, мол, разобрал, а кто собирать будет? Ох, потом что будет?! Механик рвать и метать станет, проходу никому не даст. Ещё докладную начальнику накатает, тогда беды не оберёшься — тот за лишний перекур давал мужикам прикурить: чуть что, заявление пиши, или сам по статье рассчитаю! Спуску никому не давал, а тут тем паче — время такое, предсенокосное…
Владимир удочки смотал, покричал ещё охрипшим голосом, и присел около костра. Сидит он мрачнее тучи, или как корову пропил. И просидел так почти до полудня. Глаза все измозолил да шея уже ныть стала — на Стефановича всё зенки пялил, будто сыч головой крутил…
Уехали они с реки почти в обед. Стефанович оправдывался, мол, два дня почти не спал, вот и сморило, улюлюкало в лодке. Да и рыба, будь она неладна, как назло, не клевала. Но Владимир только рукой махнул: «Да чего, мол, объясняться. Теперь уж всё равно по шапке дадут! Механик ещё понять может, сам рыбалкой иногда балуется, а начальнику донесётся — тот спуску не даст, мигом вытурить может… Глазом не моргнёт!» Всю дорогу Владимир слова не обронил…

Приехали. Он сразу в мастерскую чуть ли не бегом. Улов свой с собой утащил, то ли похвастаться перед мужиками, то ли перед начальством оправдаться. И дня три подряд оттуда почти не выходил. И не то, что Стефанович своего соседа сутками не видел! Жена, наверное, тоже. Уходил раным­рано, домой заявлялся при звёздах уже. Но трактор свой отремонтировал, всё довел до ума — и даже, говорят, чуть ли не первым в поле выехал, травы цветущие убирать…
Тут уж ему не до рыбалки было. Пока погода была погожей, все дни напролёт в поле. А закончили сенокос, Владимир к Стефановичу в гости с утра. Тот подумал сразу — на рыбалку, мол, проситься идёт или про клев на реке вынюхать, расспросить…
А вышло ни то, ни другое Владимира не интересовало.
— На рыбалку сегодня еду! — огорошил он с порога.
— С кем? — от удивления округлил Стефанович глаза. Они как пятаки стали.
— С начальником! Сенокос закончили! Начальник отпуск мне дал на неделю, и сам предложил на реку вместе с ним скататься… И всё из¬за тебя, засони! Улов тогда, помнишь, механик как увидел, дивится! А тут ещё начальник, думалось на беду мою, появился. Посмотрел рыбу, на ладошке повзвешивал. Стою, взбучку ожидаю, а он — такую, мол, и я половить не прочь. Возьмёте потом в кампанию? — спрашивает. — На моем внедорожнике съездим.
— А меня примешь с собой? Он не против будет? — спросил Стефанович, уже начиная складывать рюкзак.
— Да, ты собирайся быстрее! Всё уже решено. — затараторил Владимир. — У него жена с нами просится — отдохнуть на природе захотелось. И больше никого. Жену, сказывал, не хотел брать, но передумал. Пусть, мол, едет, комаров покормит — нам хоть меньше останется. Да и поймёт, что мы на рыбалке не отдыхам, как на диване.

Съездили они. О трофеях своих не особо бахвалились. Богат ли, не богат был улов — не столь важно. Но вот ухи нахлебались вдоволь. И, главное, начальник даже чуть в пляс не пустился, когда снял с крючка свою первую крупную густерину — с подсачком выводил, лещ будто попался.
А его жена дорогой обратно громко объявила: всё, мол, мужики, без меня вам на рыбалке не бывать! Поедете — меня с собой! Она на рыбалке костёр палила, ухой занималась — получилось пальчики оближешь! Чай — каких­то трав насобирала и заварила. Аромат — по всему берегу. А вот рыбу не ловила. В следущий раз, сказала, обязательно поймаю и, может быть, мужа переплюну — ещё крупнее вытащу.
Алексей АКИШИН
Костромская обл., с. Павино

ОХОТНИК, журнал военно охотничьего общества